Или бы вы поехали с нами в Киев.
Мы замолчали в ожидании его ответа.
– Я невоспитанный и капризный, помните? И я вам не нравлюсь.
– Вы не могли бы ненадолго оставить нас вдвоем? – Я подождал, пока дверь закрылась. – Ты такой и есть, парень. И твои выходки вызывают у меня презрение. – Он заерзал. – И у Алекса тоже бы вызвали. – Я отпустил его подбородок. – Тебе нужна доброта. Больше, чем я могу дать. Но дело не только в этом.
– Сожалею, – покорным голосом промолвил он.
– Если бы ты оплакивал Алекса – это вызвало бы у меня уважение. Но… Веди себя так, чтобы он мог тобой гордиться. И ты сам.
– Я так по нему скучаю! – Голос его звучал из самого сердца.
– И я тоже. Так ты остаешься?
– Подумаю об этом.
– Решай сейчас. – Моя спина отвратительно болела. В глазах у меня стояли слезы, и надо было поскорее со всем этим покончить.
– Вы будете грубы со мной.
– Если ты этого заслужишь.
– Я уже почти взрослый. Я не нуждаюсь, чтобы кто-то пытался стать мне отцом.
– Тогда уезжай вместе с Мойрой. Или катись на все четыре стороны. – Я крикнул:
– Мойра, мое кресло подняли?
Он что есть силы ударил в подушку:
– Ладно, будь оно все проклято, я останусь!
– Остаешься без ужина! – Я откинулся назад. – Я не потерплю богохульства. – Выпрямившись, я попытался Дотянуться до дверной ручки. Бевин и Арлина ждали меня с креслом. – Ну, вкатывайте его, что стоите?
– А если я снова так скажу?
– Тебе рот заклеют пластырем. Возможно другое: два часа упражнений с Ансельмом завтра, и у тебя будет столько же времени для общения с мистером Кэрром. И со мной тоже. Я подумаю о том, что тебе рассказать из того, чего не знает он. Кадеты занимаются по два часа. И ты сможешь.
– Я скоро все это возненавижу. – Его слова, казалось, заполнили комнату, весь дом и всего меня.
Утром, когда мы с Бевином были погружены в работу, на моем голографовизоре высветилось рукописное послание:
«Сэр, считаю своим долгом доложить о том, о чем мне было приказано.
Гардемарин Тадеуш Ансельм».
Я застонал.
– Где наш гардемарин?
– В своей комнате, думаю.
– Давай его сюда. – Бевин посмотрел на мобильник. – Поднимись по лестнице и приведи его. Я жду его здесь через несколько минут. – Я едва сдерживал себя.
– Слушаюсь, сэр! – Он бросился выполнять приказание.
Когда они вернулись, Ансельм все еще заправлял рубаху в брюки.
– Гардемарин Ансельм докладывает!
– Слушаю внимательно. Дэнил, выйди. – Держа в руках распечатанную записку гардемарина, я злобно на него смотрел. – Ты нарушил приказ?
– Да, сэр, – отчеканил он, не моргнув глазом.
– Поведай мне детали.
– Я был… – Он глубоко вздохнул. – Вчера днем, сэр, когда вы были с Майклом, я подошел к бару с напитками и налил себе немного виски.
Я взревел:
– Тебе это так просто не пройдет! – Мой кулак опустился на стол с такой силой, что голографовизор подпрыгнул. Тадеуш ничего не ответил. – Ну?!
Я знал, что это нечестно. Я не задал вопроса, требуя ответа, не давая ему возможности что-то сказать.
– Да, сэр, мне это так не пройдет. Я знал это, когда докладывал вам. – Его лоб слегка поблескивал.
– Сколько?
– Виски? Несколько глотков.
Хорошо, что мои онемевшие ноги не давали мне возможности подняться с кресла. Я хлопнул рукой по подлокотнику:
