— Тебе сообщили подробности?
— Нет. Только то, что найден труп в подвале.
— Ну да.
Ни он, ни она не знали об этом деле больше ничего, так что и говорить было не о чем. Молчание начинало действовать на нервы. Он увеличил скорость.
— Это мужчина или женщина?
— Кажется, мужчина.
— Хорошо.
— Что ты имеешь в виду?
— Я думаю, что одной мертвой девушки за неделю достаточно.
— Да-да, девушка на шоссе 24, — сказала Анита.
— Очень смахивает на то, что это имеет отношение к трафику.
— Возможно.
— Однако похоже, никого это не волнует.
— Неужели?
— Моене — ты ведь знаешь ее? — похоже, совсем не заинтересована в расследовании этого дела. Тимонен, с которым я говорил совсем недавно, советует ничего не делать. Он считает, что мы все равно ничего не узнаем.
— Да нет же, это всех очень волнует. — Раньше он не слышал эти бюрократические нотки в ее голосе, будто ей поручили сделать официальное заявление. — Однако в данный момент мы вынуждены срочно заняться другим делом.
— А именно?
— Об этом в следующий раз… — Она игриво улыбнулась. Однако его это не успокоило, скорее наоборот. Ему показалось странным, что она вдруг так изменила отношение к этому делу. В последний раз, когда они об этом говорили, она выказала неподдельный интерес. И если здесь, на границе, происходило что-то, о чем ему не было известно, это вовсе не означало, что он должен бросить дело, которое к тому же начинало разрастаться.
— Я одного не понимаю — зачем было ее убивать? — Он снова вернулся в мыслях на шоссе 24. Именно это мучило его, с тех пор как он впервые наклонился над мертвой девушкой на обочине дороги. — Ведь девушки — это их
Он снизил скорость. Машина шла вплотную за польским трейлером. Он наверняка едет в Норвегию, подумал Валманн, а водитель забыл взять цепи противоскольжения. В это время здесь в Эстердалене достаточно было небольшого снегопада, и иностранные трейлеры стояли вдоль и поперек и создавали бесконечные пробки… Такие будничные мысли действовали на него успокаивающе. Проблемы, которые можно было решить, не представляли большой трудности.
— Возможно, это было наказание, — сказала она через некоторое время. — Для примера в назидание другим. Наказание за попытку бегства или за донос в полицию, попытку откупиться с помощью информации. Такие случаи имели место. Трафик девушек через границу растет. Женщины поступают из больших городов, где жизнь становится все тяжелее. В оборот включаются все новые группы преступников. У нас уже накоплена кое-какая информация, однако общая картина пока неясна, непонятна система, ясно только, что это безобразие распространяется все шире. Все больше людей хотят нажиться на этом. Обстановка становится все опаснее.
— Однако вы заняты сейчас совсем другими вещами?
— Гашиш, — ответила она. — Совсем скоро ожидается попытка контрабанды крупной партии. Мы провели огромную работу по изучению передвижений преступной группировки. Это дело сейчас в центре внимания.
— Значит, я не могу рассчитывать на помощь Тимонена в деле о трафике?
— Мне кажется, что Янне не хочет в это ввязываться.
— Он какой-то странный.
— Возможно, что и так. Он очень интересовался такими делами несколько лет тому назад, насколько я знаю. Казалось, будто он хочет положить конец этому свинству совсем в одиночку. Однако потом во время одной из операций что-то случилось. Он потерял человека…
— Полицейского?
— Нет, информатора. Совсем молодого парня. Они преследовали преступников на автомобиле, попали в аварию, и тот погиб. Я слышала, что Тимонен сидел за рулем, но удар пришелся на другого. Поговаривали, что какой-то «пала» на них специально наехал, в качестве репрессивной меры. Янне очень переживал потом. Почти совсем отошел от дел. Но ведь люди разное болтают. Наверное, не следовало бы об этом говорить. Пожалуйста, не упоминай об этом в разговоре с ним.
— Ну что ты. Но почему «пала»?
— На их внутреннем жаргоне это означает мерзавец, преступник, подонок. Но это не для прессы. — Она угрюмо уставилась прямо перед собой. — Но если ты думаешь, что это дело связано с трафиком, — продолжала она, — то посмотри заключительный рапорт осмотра «вольво», он был готов сегодня после обеда.
— Я слышал, там нашли гашиш среди зерен кофе.
— В отчете написано, что в машине был пассажир, женщина. По крайне мере, одна женщина.
— Ты имеешь в виду бусинки?
— Нет, волосы.
— Волосы? — повторил он без энтузиазма. Было ясно, что в какой-то момент в старом «вольво» на пассажирском сиденье побывала женщина.
— Явно нездешние волосы, — добавила она. — Длинные, толстые и черные. Южно-европейский тип. Совсем недавно там оставленные. И испражнения. Пятна на сиденье. Совсем свежие. Мужские и женские. А кроме того… — Она помолчала немного, как бы получая удовольствие от того, что держит его в напряжении. — А кроме того, под напольным покрытием нашли несколько таблеток рогипнола. Тоже совсем новехонькие. И что из этого следует?
Он не оборачивался, но чувствовал, что она пристально на него смотрит.
— Следует, что куриный контрабандист общался с экзотической дамой как раз перед тем, как съехать в кювет.
— И что ему, возможно, пришлось дать ей наркотик, когда она начала сопротивляться. Может быть, это часть обычной процедуры обработки жертвы с целью сломить ее сопротивление. А может, этот «вольво» был просто-напросто публичным домом на колесах?
На часах было всего пять пополудни, но мокрый асфальт поглощал свет, так что они ехали почти в темноте.
36
Доехав до Омутфорса, он, следуя ее указаниям, свернул налево. Проехав несколько сотен метров по шоссе вдоль железной дороги, они увидели на небольшом холме высокое белое здание в стиле старинной роскошной виллы. Искусно сделанная, но слегка поблекшая вывеска сообщала, что перед вами ресторан «Белый лось». Патрульная автомашина с мигалками закрывала проход к ресторану. Валманн припарковался у обочины, и они вышли из машины. Анита знала полицейского, сидевшего в патрульной машине, и их пропустили. При свете уличных фонарей дом возвышался над местностью и походил на привидение, однако свет полицейских прожекторов с задней стороны здания придавал очертаниям крыши рельефное
