свидетелем которого не может быть женщина. Они были заняты тем, что вставляли в рот длинные, сантиметров в тридцать, тростниковые трубки (предварительно удалив сердцевину) и старались протолкнуть их поглубже, после чего медленно вынимали обратно. Это вызывало несколько сильных приступов рвоты. Не обращая на нас внимания, они продолжали заниматься своим делом. Я попросил переводчика сказать, что мы не желаем им ничего дурного и вполне разделяем их чувства. Как уже не раз упоминалось, люди племени форе не боятся смерти, по страшатся смерти от куру. И хотя болезнь поражает преимущественно женщин и девочек, случается, что заболевают и молодые мужчины. В надежде избежать этой участи они, как я уже говорил, стараются очистить желудок с помощью тростника, веря, что в таком случае они не подвергнутся колдовству.
Чтобы причинить человеку зло и заразить его болезнью куру, следует — так считается в этом племени — заполучить что-то принадлежащее этому человеку. Форе верят, что, наслав на врага болезнь, они его тем самым уничтожат. Поэтому они занимаются магией, стремясь нанести врагу урон. Съев батат или банан, женщина обязана спрятать кожуру, чтобы она не попала в руки возможного врага — как полагают, этого достаточно для колдуна. Он завернет кожуру в листья или кору, перевяжет тонкими лианами и опустит в болото, после чего каждый день станет приходить к своему тайнику, вынимать пакет и трясти его до тех пор, пока, намеченная им жертва не начнет дергаться от куру. После этого кожуру оставят в болоте, и, когда она окончательно сгниет, считается, что и больная умрет.
Вот почему женщины племени форе тщательно следят за тем, чтобы предметы, которых они касаются, не попали в руки колдуна. От этого их повседневная жизнь усложняется: форе верят, что только огонь способен избавить людей от злой напасти, и повсюду, где бы мы ни путешествовали на их землях, нам в глаза бросались небольшие костры в деревнях. Их разводят после каждой трапезы, уничтожая остатки пищи. Делая из лубяных полосок новую юбку, женщина непременно должна сжечь старую, пепел же следует закопать. Подрезая волосы бамбуковым ножом, они тщательно собирают пряди и сжигают, чтобы они не стали предметом опасной магии.
За те десять лет, что миновали с тех пор, как я впервые познакомился с племенем форе, немало воды утекло, и много всякого произошло в мире, но так никто и не смог мне сказать, какова же причина возникновения таинственной болезни куру. Передается ли она по наследству, или это вирусное заболевание, связанное с тем, что дети едят мозг покойных родителей? Но в таком случае почему болезнь поражает преимущественно женщин? К тому же обычай этот древний, а болезнь, как утверждают, начала распространяться среди этого племени всего каких-нибудь 35–45 лет назад. И чем объяснить ее распространение? Ведь если куру будет и дальше уничтожать женщин, это означает конец племени форе. Увы, на эти и другие вопросы я пока ответить не могу. Странно, однако, что за все это время болезнь поразила одно-единственное племя в мире.
В одно прекрасное утро мы подходим к горной цепи южнее патрульного поста Окапа. Бурная речка, мирные домики и хижины чуть поодаль, посреди волнистого ковра из травы кунай, окутанные влажной дымкой джунгли и далекие горы — таким мне запомнилось это место в то тихое, чудесное утро. А за домами в зеленой траве виднеется коричневая полоска — это грунтовая дорога, ведущая в Кайнанту и Гороку. Мое путешествие по Новой Гвинее подошло к концу.
Представленное ниже послесловие написано, скорее всего, к первому изданию книги, т. е., не позднее 1985 г. Таким образом, в истории жизни и путешествий А. Фальк-Рённе (1920–1992) с 1985 г. до его смерти остается пробел. Попытки найти в интернете соответствующий англоязычный материал к успеху не привели. Более того, на одном англоязычном сайте интересующийся историей «Баунти» сетовал, что книга “Paradis om bagbord: en rejse i Bountys kølvand” (в русском переводе «Слева по борту — рай. Путешествие по следам Баунти»), по-видимому, так и не переведена на английский язык. Возможно, дополнительные данные о Фальк-Рённе есть в его третьей книге («Где ты, рай?»), которая издавалась на русском языке один раз в 1989 г. издательством «Прогресс».
В Сети нашелся материал о путешественнике на датском и других языках, отличных от английского и русского, что, конечно не помогло.
Послесловие
Новая Гвинея — обыденность и экзотика
Датский путешественник Арне Фальк-Рённе хорошо знаком советскому читателю. Два издания выдержала его книга «Слева по борту — рай», в которой отважный датчанин рассказывает о том, как он повторил по многочисленным островкам Тихого океана путь знаменитого мятежного корабля «Баунти». Тогда, плывя от Таити на запад, он добрался до Новой Гвинеи и административно входящих в нее островов Торресова пролива. Там он встретил странных людей — отшельника-шведа, австралийца, ловца змей, аборигенов этого района, тайно охотящихся на крокодилов. Эта одна из глав, завершавшая в предыдущей книге плавание по следам героической шлюпки капитана Блая, стала в книге, которую вы только что прочли, начальной, открывающей захватывающий рассказ о самой Новой Гвинее.
Этот крупнейший остров мира, почти целый материк, остается еще в наши дни последним прибежищем древних традиционных культур, едва вошедших в соприкосновение с большим миром. На острове существуют вполне современные государственные образования и политические структуры: в восточной половине располагается независимое с 1975 г. государство Папуа-Новая Гвинея, член ООН, а в западной — индонезийская провинция Ириан-Джая (бывший Западный Ириан, о котором, как наверняка помнят читатели старшего возраста, много писали в газетах в начале 1960-х годов). Но наряду с ними там все еще сохраняются многочисленные островки изолятов, где живут папуасские племена, не то чтобы не признающие государственную власть, а просто не воспринимающие ее реально — настолько далеко представление о государственности от той системы принципов и категорий, на которой построено их видение мира.
Первые сведения о Новой Гвинее просачиваются во внешний мир еще в средневековье. В индонезийских и китайских исторических сочинениях, летописях или древних документах время от времени встречаются упоминания о каких-то «черных рабах», вывозившихся с «восточных островов», о белых какаду, высоко ценившихся при дворах дальневосточных правителей. В еще более древнюю эпоху, на грани новой эры, Новой Гвинеи достигли затухающие импульсы процветавшей в континентальной и отчасти островной частях Юго-Восточной Азии бронзовой культуры донгшон. Мы можем судить об этом по некоторым орудиям, по старинным орнаментам. Однако вплоть до нового времени, до эпохи колониализма остров оставался практически в полной изоляции.
Причины тому многообразны; наверное, одна из них кроется в особенностях традиционной культуры папуасов, порой вызывающей у нас чувство глубокого уважения, но порой и чувство не менее глубокого возмущения. Строго говоря, выражение «культура папуасов» достаточно условно, потому что Новая Гвинея, среди прочего, славится еще и тем, что на ней сосредоточено около одной пятой всех языков мира — этническая и лингвистическая дробность здесь поразительна. Но, несмотря на это, остров, особенно его центральную часть, Новогвинейское нагорье, можно рассматривать как вполне самостоятельный и в чем-то даже однородный культурный регион. По сути дела, прочитанная нами книга повествует именно о горцах- папуасах. К ним относятся и жители Долины Балием, и грозные кукукуку (или анга, как их называют сейчас), и форе, пораженные загадочной болезнью. Только охотники за головами, асматы, живут в низменной, болотистой области Южной Новой Гвинеи.
Культура папуасов своеобразна и далеко не всегда соответствует бытующему кое-где в европейских странах стереотипу: жизнерадостные туземцы в юбочках из листьев, весело танцующие на берегу моря под
