— Я полагаю, мой народ согласится рассмотреть подобную идею. Но я не могу рассказать им о переселении на границу Кайво.
Атспика удивленно поднял брови, а пфез сердито нахмурилась.
— Почему же? — резко спросила она.
— Я позволил взять себя в плен, — ответил Жем. — И теперь я навеки в немилости. Меня убьют, как только увидят, если я хоть одной ногой ступлю на территорию племени мнгумва.
— Даже если тебя будет сопровождать отряд наших солдат?
— Да.
— Мы сделаем тебя гражданином Кайво, — сказал атспика. — Наверняка твои люди не осмелятся убить одного из нас.
— Возможно, — ответил Жем. — Но прежде чем мнгумва увидят меня, вам придется очень обстоятельно объяснить им, что означает мое гражданство.
— Так мы и сделаем. Хотя в данном случае совсем необязательно, чтобы ты был нашим гидом, потому что переселить твой народ не так уж трудно. Но эти двое, — добавил он, указывая на Джоела и Бенони, — пришли из страны, о которой мы даже не слышали. Они нужны нам, чтобы показать дорогу и выступить в качестве посредников.
— Могу я сказать? — спросил Бенони. И заговорил, увидев как кивнула пфез. — По пути в Финикс я бы хотел исследовать одну очень странную штуку, которую видел на равнине. Огромный дом или форт, или что-то вроде здания, сделанного из серебристого металла без швов. Оно в форме конуса и населено странными людьми. Это…
— Волосатые люди со звезды!
Эти слова, задыхаясь, произнес атспика, вскочив и ухватившись за край стола корявыми руками.
— Корабль волосатых людей со звезды!
— Что… что? — изумился Бенони.
Атспика снова сел и, с трудом восстановив дыхание, овладел собой.
— Ты знаешь, о чем я говорю? — спросил он.
— Нет, — ответил Бенони.
Старик задумчиво смотрел на юношу, не объясняя ничего.
— Мы поговорим об этом позже, — сказала пфез, лицо которой вспыхнуло, когда Бенони описывал странную металлическую конструкцию. Столь изящная на вид женщина имела выдержки побольше, чем мудрый старый атспика. — Не думай, что нам неинтересно, но каждому вопросу свое время. Мой высокочтимый дядюшка, возможно, оставил у вас впечатление, что вы, оба финикянина, будете посланы в Айзонах с нашим предложением. Но я уверена, уважаемый Дживи Мохсо не собирался давать вам повод так думать.
Бенони увидел, как атспика зыркнул на племянницу, и понял, что старик именно это имел в виду. Но пфез не хотела, чтобы так думали Джоел и Бенони. Также не хотела она, чтобы финикяне решили, что всем верховодит дядюшка. Атспика не протестовал, и Бенони понял, что правит здесь именно пфез — хотя она молода и к тому же женщина. Также Бенони уяснил, что Лезпет во многом зависит от мудрости и советов старика и не хочет обижать его, единолично отдавая приказания и руководя Кайво. И все-таки если она примет решение, то доведет дело до конца.
— Один из вас врет, — сказала пфез. — Один из вас порочен, ненадежен. Мы не хотим посылать такого человека, чтобы он действовал от имени Кайво, потому что единственное, что можно ожидать от лгуна, — что он предаст нас при первом же удобном случае ради собственной выгоды. Поэтому мы должны определить, кто из вас говорит правду, а кто врет. Обманщик будет убит, потому что он осмелился солгать пфез, что равнозначно лжи народу и богу Кайво.
Она замолчала, и Бенони вдруг почувствовал, как пот тонкими струйками потек из подмышек вниз по ребрам. Юноша уже познакомился с традициями этого народа, чтобы понять, что презумпция невиновности может оказаться весьма мучительной и болезненной. К тому же как он или Джоел могут что-либо доказать? Ведь нет никаких доказательств предательства Джоела.
— Если моя любимая племянница и почтенная настоятельница послушает старого человека с глазу на глаз, — заговорил атспика, — то поймет, как за короткое время определить, кто виноват. И нет никакой необходимости долго и, возможно, бесполезно пытаться вырвать правду из этих парней. Оба они выглядят стойкими и твердыми, как мозоли на их подошвах. Финикяне могут умереть, а мы останемся без проводника. Даже если один и выживет, пройдя все суровые испытания, он может воспылать ненавистью к народу Кайво, и мы никогда не сможем доверять ему. Нет, если только мне простится такое вмешательство, я смогу разъяснить этот вопрос за короткое время.
— С самого детства я всегда слушалась моего дядюшку, — улыбнулась Лезпет. — И нисколько не обижаюсь.
— Можете пройти в комнаты, приготовленные для вас, думаю, вы не откажетесь от приглашения, — сказала она трем стоящим перед ней парням.
«Дураки бы мы были, если бы отказались, — подумал Бенони, — а возможно, мертвые дураки».
— О вас позаботятся, — продолжила она, чуть улыбаясь. — Я представляю, как вы голодны после тюремной пищи. Завтра мы начнем интенсивные уроки. В течение двух недель вы должны изучить язык настолько, чтобы свободно разговаривать с нами. Таким образом, — добавила пфез, — двое из вас будут нашими гостями. Один же не примет участия в наших делах. Или, конечно, в ваших собственных.
Бенони еще больше вспотел. Он знал, что пфез, как и большинство служащих ей людей, жестока. Гораздо лучше, если неопределенная ситуация разрешится в течение нескольких минут, прежде чем их станут пытать целую ночь. И эта женщина так спокойно рассуждает о возможности лишить его жизни.
Бенони не мог представить Дебру, такую нежную и, о, такую добрую Дебру, говорящую столь ужасные вещи.
Несколько минут спустя Бенони и Жем оказались в анфиладе комнат, в которых — по крайней мере одному из них — предстояло жить следующие две недели. Джоела поселили рядом, в соседних комнатах. Очевидно, пфез, или тот, кто распоряжался местом жительства гостей, решила, что благоразумнее поселить их отдельно. Иначе либо Бенони, либо Джоел мог оказаться мертвым еще до того, как окончится ночь и наступит рассвет.
Некоторое время Бенони и Жем были не одни. Две рабыни помыли им руки и лица, как требовал того религиозный обычай Кайво, — прежде чем сесть за стол. Затем две другие рабыни подали еду. И Жем, умирающий, от голода после скудной и тухлой тюремной пищи, поглощал поданные блюда так, словно ел последний раз в жизни. Он жадно выпил предложенное вино и заснул сразу же, сидя в кресле и разговаривая с Бенони.
Бенони не стал есть так много, как его товарищ, потому что с детства был научен, что набивать живот — дело, неугодное для самих людей и для Господа. Человек не должен есть жадно и торопливо и не должен быть толстым. К тому же в Долине Солнца никогда не существовало изобилия в пище, а необходимость превратила умеренность в норму. Разглядывая свое временное место жительства, Бенони исследовал каждую комнату и мебель. Новое жилище состояло из трех больших палат: приемной и двух спален. Алые и золотые портьеры маскировали каменные стены, полы покрывали пушистые ковры, узоры которых изображали сцены из ранней истории Кайво, мебель же была изготовлена из твердого коричневого дерева, которое, вероятно, привозили откуда-то с юга.
Больше всего Бенони заинтересовали окна. Высокие и узкие, через которые человек мог бы проскользнуть только боком, если бы не два железных прута, преграждающих путь.
Юноша едва закончил осмотр, как вернулись рабы и принесли большую лохань для купания и множество ведер с водой.
К облегчению Бенони, на сей раз пришли не рабыни, а рабымужчины. Юноше не очень-то хотелось, чтобы его мыли мужчины, но все же это было лучше, чем если бы пришли потереть спинку женщины. Позднее он узнал, что некоторых мужчин кефлви купают женщины, но это — новая, не очень распространенная традиция. Во дворце, где царила строгая мораль старых аристократов, такие традиции не разрешались.
Жема разбудили и искупали, Бенони также принял ванну и переоделся в принесенную рабами чистую одежду. Длинные волосы юноши, ниспадавшие до плеч, смазали маслом и расчесали. Затем прибыли
