И не просыпался до следующего утра.
Придя в себя, он попил воды и съел немного копченого мяса и сладких бобов. Бенони ждал, что начнется лихорадка, понимая, что если инфекция попала в раны, то он скорее всего умрет.
Но лихорадка не начиналась.
Вечером третьего дня он покинул пещеру. Все еще очень слабый и весь занемевший от ран, Бенони к тому же испытывал страшную жажду, поскольку выпил все запасы воды на второй день. Превозмогая боль, он начал спускаться с горы и, добравшись до подножия, наконец-то напился и наполнил бутылки. А затем пошел на северо-запад. Неделю спустя юноша уже мог бегать и действовать рукой, в которую попала стрела.
Когда удавалось подстрелить дичь, он разжигал в самых укромных местах небольшие костры и жарил мясо.
Повсюду Бенони искал Джоела Вандерта. Если бы он нашел мерзавца спящим, то перерезал бы ему глотку не задумываясь. Но Вандерта не было видно нигде.
Однажды ночью Бенони чуть не споткнулся о часового навахо. Человек стоял на утесе высоко над тропой. Тщательно осмотрев индейца, Бенони решил, что перед ним — один из часовых, расставленных около города-крепости, охраняющего конец тропы. За тропой лежало большое озеро, первое в группе водоемов, оканчивающееся тем озером, около которого Бенони был ранен. Юноша пошел через горы. К концу второй ночи он увидел озеро и огороженную частоколом деревню за ним. На западе начинались хвойные леса. На севере и западе от этого места находилось множество поселений навахо, которые пришли в этот район около ста лет назад, убивая или прогоняя прежде живших здесь апачей.
Бенони долго в унынии стоял на вершине конусообразного пика. Что делать? Прокрасться к городу, убить навахо и отправиться в Финикс со скальпом на поясе? Или идти куда-то далеко на запад, возможно на край земли, ища местность, где иного воды, нет землетрясений, куда могут мигрировать финикяне?
В конце концов юноша решил, что еще рано возвращаться.
Надо пойти дальше на запад. Вряд ли стоит снимать скальп где-то рядом с городом. Несомненно, Вандерт или другие юноши уже побывали здесь, взбудоражили навахо, повысив их бдительность. Лучше всего миновать это место ночью и напасть 4 на какие-нибудь города или фермы, обитатели которых не столь осторожны.
В ту ночь Бенони покинул горы и направился через леса.
Он шел две недели, охотясь по дороге, миновал несколько огороженных ферм Навахо. За каменными стенами виднелись прямые или круговые грядки маиса, бобов, тыквы, лимонных кустов, мускатных дынь, паслись небольшие стада овец, коз и несколько коров. Несколько раз у Бенони был шанс снять скальп с какого-нибудь фермера, работающего на поле, но он воздержался от подобного действия. Прошло еще две недели, и все это время юноша шел по направлению к восходящему солнцу.
Теперь вокруг росло множество деревьев и кустов, и Бенони шел днем, поскольку мог спрятаться в густой растительности.
Однажды утром к месту ночлега Бенони очень близко подъехал молодой навахо на лошади. На прекрасном чалом жеребце красовалось седло, гравированное серебром. Парень пел песню о девушке, чьей руки он хочет попросить.
Бенони восхитился песней и прекрасным голосом навахо.
Но еще больше ему понравились седло и лошадь. Стрела пробила парня насквозь, оборвав на полуслове чудесную песню.
Бенони снял с мертвого индейца скальп, забрал лошадь и снова тронулся на запад. Опасаясь преследования, юноша несколько дней гнал лошадь. Он перешел все ручьи, которые только встречались по дороге, и несколько раз аккуратно провел лошадь по россыпям камней. Он так ни разу и не увидел преследователей, но не успокоился, пока не достиг кромки леса.
На закате на границе страны Навахо, там, где снова начиналась пустыня, Бенони услышал какой-то звук. Звук был непонятный — какое-то странное бурчание, доносившееся откудато сверху. Заподозрив неладное, юноша привязал жеребца к ветке дерева за оврагом и по-пластунски пополз на север.
Через пятнадцать минут соблюдения всяческих предосторожностей Бенони оказался на вершине невысокого хребта.
Он взглянул через редкую траву вниз, в маленький амфитеатр — в центре сидел Джоел Вандерт. Джоел жарил кролика над крошечным костерком. В нескольких футах, пощипывая жесткую коричневую травку, паслась лошадь.
Сердце Бенони забилось в сумасшедшем темпе, с глухим стуком, как молот, ударяясь о грудную клетку. Медленно, чтобы не произвести никакого шума, юноша двинулся под прикрытием хребта вперед, и его рука не дрогнула, прилаживая стрелу к тетиве лука.
Он собирался встать, позвать Джоела и тем самым предоставить негодяю шанс защититься. Никто, даже сам Бенони, единственный свидетель коварного предательства, не мог бы обвинить его в трусости. В великодушии — да, ведь он не обязан предупреждать вероломного Джоела. Нет, это даже не великодушие, так как юноша хотел, чтобы этот мерзавец знал, что он, Бенони, выжил и собирается отомстить.
Но он не поднялся сразу, смакуя выражение лица Джоела, когда тот увидит своего недруга целым и невредимым. К счастью, Бенони пролежал на земле еще несколько секунд, а когда уже начал было подниматься, чтобы внезапно появиться на вершине хребта — замер.
Со стороны противоположного края амфитеатра раздался вопль, издаваемый полудюжиной глоток. Вслед за этим показались шестеро навахо.
Джоел моментально бросил мясо в огонь, вскочил, схватил свою лошадь за уздечку как раз в тот миг, когда испуганное животное начало убегать, и одним взмахом вскочил в седло.
К счастью для Джоела, лошадь побежала в сторону, противоположную приближающимся индейцам, и удачно миновала четыре низкорослые сосны. Стрелы преследователей запутались в ветвях и отклонились от прямого направления, а сами навахо потеряли время, обходя деревья. Тем временем Джоела и след простыл, хотя было еще неизвестно, сможет ли он и дальше сохранить дистанцию и оторваться от преследователей. Тяжелый Джоел являлся существенной нагрузкой для любой лошади. А сейчас он скакал на жеребце, по размерам и выносливости ничем не отличающемся от коней навахо.
Не в силах сдержаться, Бенони выстрелил в последнего в толпе преследователей навахо. Стрела вонзилась индейцу в позвоночник, и тот свалился с лошади. Остальные не видели, как упал их товарищ, поскольку все их внимание было сосредоточено на намеченной жертве.
Бенони выбежал, снял с трупа скальп и вернулся к лошади.
А затем, вместо того чтобы бежать в противоположную сторону, решил последовать за навахо. Дурацкий поступок, но, если индейцы потеряют следы Джоела, Бенони намеревался сам найти своего заклятого врага. И заодно, возможно, удастся пристрелить еще парочку навахо. Бенони понравилась идея охотиться за навахо, в то время как они преследуют Джоела.
Когда рассвело, Бенони обнаружил, что находится далеко в пустыне и вокруг, на каменистой почве, не видно следов ни Джоела, ни охотящихся на него навахо. День сменился безлунной ночью.
Бенони продолжал продвигаться на запад, думая, что Джоел бежал в этом направлении, и надеясь, что их пути снова непременно пересекутся. Он верил в поговорку «Бог троицу любит» и был уверен, что снова встретит подлеца. И в следующий раз не упустит свой шанс.
Пустыня в этих местах немного отличалась от привычной пустынной местности в окрестностях Финикса. Бенони ехал на лошади до тех пор, пока стало очевидно, что лошади уже нечего пить. И тогда юноша с неохотой убил животное, закоптил столько мяса, сколько рассчитывал унести, и тронулся в путь пешком. По дороге он столкнулся с теми же трудностями, что и в финикянской пустыне, и решил их уже известным методом, питаясь растениями и охотясь на животных. Человек, рожденный и воспитанный вдалеке от раскаленных песков и обжигающего солнца, умер бы в подобных условиях за пару дней. А Бенони, в одиночку и пешком, преодолевал пятьдесят миль в день. И хотя он не поправлялся, но поддерживал вес и здоровье, закалял дух и тело, которое стало жестким, словно раковина пустынной черепахи.
Теперь Бенони ночью шел на северо-запад и спал днем во время жары. Оставив за спиной равнины, он снова попал в гористую местность, обходил холмы и возвышенности там, где это было возможно, и пробирался по горам там, где не оставалось другого выхода. В основном юноша придерживался старой
