и делали.
К этому времени они уже приблизились к двери.
— «Люси. Предположительно одержимость мелким бесом. Способ оплаты: пять флаконов чернил со Святого острова». А! Это ты! — воскликнул писец, улыбаясь брату Айдену. И подал знак дюжему рабу, что ждал, прислонившись к стене. — Будь добр, проводи нашего почтенного гостя в хранилище святых мощей. Там в вашу честь устраивают небольшой прием.
— Но я хотел своими глазами посмотреть, как из девочки изгонят беса!
— Аббат сам распорядился насчет торжества. Не каждый день мы принимаем в гостях высокоученого библиотекаря со Святого острова! Если ты останешься в монастыре, аббат будет просто счастлив, поверь!
— Но… — запротестовал брат Айден, однако его твердой рукой направили прочь от двери.
Джек проводил его тоскливым взглядом. Он не доверял монахам, а Айден, при всем его смирении и невысоком росте, был какая-никакая, а защита.
— Так, о чем это я? — вернулся к делам насущным писец, — «Способ оплаты: пять флаконов чернил со Святого острова. Уплачено». Проходите.
По другую сторону двери уже теснилась целая толпа; тут и там слышались стоны. Чуть дальше разверзся глубокий колодец; в черной бездне смутно поблескивала вода. Вниз уводила приставная лестница. Сторожили яму два головореза вида самого что ни на есть разбойничьего: таких Джек даже среди викингов не видел.
— Нас должны принять в частном порядке, — запротестовал отец.
Он повернулся к двери, но дверь уже закрылась. Перед нею выстроились несколько рабов.
— А ну марш назад к остальным полудуркам! — рявкнул один из них.
— Это не место для ребенка! — закричал отец, прижимая Люси к груди.
— Уйдем отсюда! — заплакала девочка.
— У тебя есть выбор, дядя, — проговорил предводитель рабов. — Либо ты тихо-мирно встаешь в очередь вместе с другими чокнутыми, либо отведаешь моего особого лекарства от головной боли.
И он многозначительно взвесил в мясистой руке дубинку.
Отец пробрался сквозь толпу; Джек с Пегой не отставали ни на шаг. В дальнем углу двора у самой стены росла ива. Некогда дерево обрубили, и теперь вокруг основного ствола буйно разросся целый лес тонких молодых побегов. А внутри образовалось дупло — в самый раз для Люси.
— Помнишь, как мы прятались от викингов? — прошептал Джек, когда девочка втиснулась внутрь. — Нужно сидеть тихо-тихо, как мышка.
Девочка кивнула, стараясь стать как можно более незаметной. Да, она отлично помнила, как ее ухватили за волосы и приставили к горлу нож.
— Можешь влезть на дерево? — спросил отец у Джека.
— Я?
— Лезь на самый верх, а я передам тебе Люси.
Ивовые ветви были усыпаны пушистыми желтыми сережками; пыльца полетела прямо в лицо Джеку. Мальчуган чихнул.
— Тише, — шепнул отец.
Джек сглотнул; в носу неудержимо защекотало. Надо перетерпеть! Мальчуган кое-как пробирался между ивой и стеной, тщетно высматривая, куда бы поставить ногу. Но все щели между камнями зашпаклевали штукатуркой. Ветки прогибались под его весом и, выпрямляясь со свистом, поднимали в воздух облако пыльцы. Того и гляди кто-нибудь из рабов заметит неладное. На полпути вверх Джек задержался, чтобы отдышаться.
— Да быстрее же, — подгонял отец.
Наконец мальчуган преодолел последний отрезок стены и с облегчением убедился: наверху вполне хватит места, чтобы улечься ничком. Сквозь завесу сережек он видел: приближается еще одна группа рабов. Отец с Пегой затаились между деревом и стеной, а Люси свернулась клубочком в дупле. Рабы прошли мимо, по направлению к лестнице при колодце. Вот они по очереди спустились вниз. Раздался плеск, кто-то громко закашлялся; видимо, в заводи было глубже, нежели показалось на первый взгляд.
— Возьми. Бард говорил, тебе нужно всегда иметь его при себе, — прошептала Пега.
И осторожно подала мальчугану сквозь ветви ясеневый посох.
— Да он дрожит мелкой дрожью! — охнула девочка, едва Джек ухватился за другой конец.
И действительно так! От удивления мальчуган едва не выронил посох. Столь мощного ощущения силы он не испытывал с тех пор, как покинул Ётунхейм. Внезапно появились несколько монахов — и уселись на траву под ивой.
Вот ведь незадача! Теперь поднять Люси наверх не удастся.
«Уходите», — мысленно приказывал Джек.
Но монахи явно расположились здесь надолго.
Джек лежал на стене и ломал голову, пытаясь измыслить хоть какой-нибудь план. По другую сторону он различал настоящий источник Святого Филиана, в окружении розовых кустов и аккуратных цветочных клумб. По счастью, никакой дамы в белом там не было.
«Наверняка она эльф», — подумал Джек, вспоминая слова Брута касательно «эльфийской стрелы».
Джек был наслышан об эльфах, об их красоте и сверхъестественном могуществе. Христианам в них верить не полагалось, но ведь и в троллей христиане не верили, а вот Джек видел троллей собственными глазами. Жаль, что здесь нет Барда! Старик уверял, что ничто так не завораживает, как эльфийская песнь в сумерках. Ни одному барду не дано ее превзойти!
Источник Святого Филиана бил ключом из-под земли — и вода по трубе через дыру в стене отводилась к черной яме по другую сторону. Изначально, как предполагал Джек, ручеек тек через поля. Или, может, впадал в озеро.
«По нраву ли эльфийской госпоже, что монахи воруют ее воду? — думал Джек. — Наверное, поэтому она и не в духе?»
Рабы между тем согнали недужных к краю ямы, а семьи выдворили за дверь.
«Если бы мы только подождали, — посетовал про себя Джек. — Мы могли бы увести Люси с собой».
Но, чего доброго, рабы задержали бы ее силой, и осталась бы она одна-одинешенька в толпе безумцев, без всякой защиты.
Монахи между тем пустили по кругу мех с вином.
— Отменный напиток, — похвалил один.
— Испанское, — откликнулся другой. — От того самого графа, который просил святого Освальда помочь ему ограбить соседа.
— И что, помог?
— А как же! Сосед-то был язычником!
К вящему удивлению Джека, больным завязывали глаза. Все покорно подчинялись, кроме Гутлака, одержимого крупным бесом. Его пришлось повалить на землю и связать веревкой. Он извивался, ревел, клацал зубами, но рабы быстро с ним совладали — скрутили как гусеницу в коконе. А сторожем приставили к нему Брута.
Уж этот Брут… Для Джека он по-прежнему представлял неразрешимую загадку. Мальчуган не мог не восхищаться Брутом за то, что тот свято исполнил последнюю волю матери. С другой стороны, он хнычет и пресмыкается как жалкий червяк. Как например сейчас, перед статным монахом в безупречно белой рясе.
— Недужные! — воззвал монах, и во дворе разом воцарилась тишина. — Исцеление близко! Святой Филиан осенит вас благодатью и изгонит прочь бесов, что терзают ваш разум. Бесы просто так не уйдут. Они станут визжать вам в уши и царапать вас своими мерзкими когтями, дабы завладеть вашей душой. Но укрепитесь в вере. Мы одержим победу. Брут, сядь-ка вот на этого, — добавил монах, понизив голос. — Готов поклясться, тут угнездился сам Вельзевул.
— Да, возлюбленный господин, — отозвался Брут, усаживаясь на грудь Гутлака.
