Адмиралом.
Измаил надеялся, что они с Нэймали поженятся почти сразу. Но скоро он понял, что свадьба состоится лишь после того, как будут вызволены из плена Зумашмарта и младшие боги.
Великий Адмирал не мог возлечь со своей первой невестой, пока не совершит какого-нибудь подвига. Обычно таким героическим свершением было убийство десяти китов или двадцати акул в течение дня, либо набег под предводительством Адмирала на неприятельский город или корабль и успешный его захват.
Измаилу, чтобы доказать свои способности, надо было совершить такое, что никто и никогда не делал до него.
Вскоре он приказал построить корабль размером вдвое больше самого большого из тех, что были до сих пор. По своему обыкновению жители Заларапамтры, прежде чем броситься выполнять его распоряжение, захотели узнать, для чего это нужно.
— Вы правы, для охоты на китов такой большой корабль не нужен, — сказал он. — Это военный корабль. С его помощью я собираюсь разрушить целый город. Или, на худой конец, его часть. Его надо построить как можно скорее, потому что он должен уйти в поход заранее, намного опередив остальной флот. Он будет так тяжело нагружен, что пойдет очень медленно.
Другие корабли надо было отремонтировать и подготовить к плаванию. А люди должны были готовиться к набегу на Бурагангу. И в городе надо было тоже сделать запасы пищи.
Родные и сводные сестры Нэймали настаивали на том, что им надо сопровождать корабли в походе. Иначе, говорили они, кораблям не будет удачи.
Измаил возражал. Ведь если корабль погибнет, прервется бесценная жизнь его незаменимой пассажирки, будущей матери. Для того чтобы вновь сделать город средоточием сильного и многочисленного народа, понадобится много времени. Если Заларапамтра потеряет еще несколько женщин, он может больше никогда не возродиться к жизни.
Сточки зрения рассудка Измаил был прав. Но обычай предписывал иное. Обычай, как всегда, победил. Мало того, что на каждый корабль полагалось взять по сестре Нэймали, но и сама Нэймали собиралась пуститься в путь на флагманском судне.
Измаил больше не спорил. Ему все равно бы не удалось переубедить этих людей. Возражать дальше значило бы попусту сотрясать воздух, а заодно подрывать свой авторитет.
Измаил работал упорно и так неутомимо, что немногие могли за ним угнаться. Даже недосыпал. Поначалу ему было трудно привыкнуть ложиться спать во время долгого дня, когда было достаточно света, чтобы работать. Люди здесь все еще придерживались своего изначального ритма жизни — восемь часов они спали, шестнадцать — проводили на ногах. Длинные дни и ночи не нарушали этот цикл. Жители Земли теперь с рождения приучались часть дня спать, а часть ночи работать. Измаил, привычный к тому, что на корабле ему приходилось стоять на вахте в любое время дня и ночи, быстро приспособился к такому режиму.
Когда большой корабль был построен и загружен провиантом и бомбами с горючим маслом, пришло время выступать.
Десять человек его команды попрощались с товарищами, и огромное судно (его назвали 'Вубарангу') медленно поднялось в воздух, распустило паруса и взяло курс на город Бурагангу, расположенный за несколько тысяч миль на северозападе.
По прошествии пяти дней, то есть через двадцать дней той Земли, которая вращалась вокруг Солнца, раскаленного добела, за ним последовали пять китобойных судов. Измаил командовал «Рулангой» — флагманским кораблем. Они направились к группе горных вершин, которые, как считал Измаил (хотя и не мог утверждать этого наверняка), некогда были Гавайскими островами. В течение истекших бесчисленных миллионов лет — а может быть, миллиардов или еще того больше — одни острова могли уйти под воду, а другие, наоборот, подняться из глубин и в свою очередь превратиться в песок, на дне океана, чтобы дать место новым островам. И все это задолго до того, как океан высох.
Двигаясь над землей со средней скоростью десять узлов, флот мог добраться до цели примерно за двести часов, то есть за два дня и две ночи. Однако Измаил распорядился взять как можно меньше провианта, поскольку хотел оставить побольше места для бомб и оружия. Поэтому на второй день пришлось охотиться на китов, чтобы пополнить запасы пищи. В следующий раз они задержались, когда догнали великана «Вубарангу». Чтобы идти с ним вровень, они уменьшили площадь парусов. Когда до Бураганги осталось несколько сотен миль, они стали кружить, дожидаясь наступления долгой ночи.
В то же время они зорко наблюдали, не покажется ли парус неприятельского корабля, поскольку так близко от города китобойцы могли появиться с любой стороны.
Наконец гигантское красное солнце стало садиться, и его последние лучи упали на далекую горную вершину, окрасив ее в пурпурные тона.
Капитаны других судов собрались на корабле Измаила на последнее совещание. Тот еще раз удостоверился, что каждый из них усвоил, что ему надо делать. Потом они выпили по рюмочке шахамчица за успех предприятия и отбыли на свои корабли. Они выглядели бледными, но полными решимости. На карту было поставлено само существование их народа, и потеря хотя бы одного из них была непростительной даже в том случае, если бы им удалось вернуть всех богов. Более того, если их возьмут живьем, им придется подвергнуться ужасным пыткам. Враги могли затянуть агонию, не давая человеку умереть, так же умело, как солнце, которое не давало наступить ночи.
Солнце застыло над горизонтом, словно застряло в глотке у ночного чудовища. Потом воцарилась тьма, и безлунной ночью корабли прервали свое кружение и стали пробиваться навстречу ветру к далекому пику. Прошел час, и на востоке над горизонтом показался край луны, весь словно в пятнах проказы, и его яркий свет мгновенно рассеял темноту. Тусклый отблеск луны заиграл на парусах, выкрашенных в черный цвет, и на корпусе, тоже черном. Над мостиком на корабле была еще верхняя палуба. Она возвышалась над корпусом корабля и делала его более валким, но с этим ничего нельзя было поделать. Капитан и рулевой должны были видеть, куда вести судно.
Когда, по их оценкам, до Бураганги оставалась сотня миль, все корабли, кроме флагмана, стали кругами подниматься вверх.
Они хотели подняться как можно выше — предполагалось, что матросы смогут дышать из деревянных фляг со сжатым воздухом, сконструированных Измаилом. Потом, оказавшись над городом, они снова будут кружить на месте. Корабли станут медленно описывать круги, пока не дождутся условленного сигнала, — после этого они быстро выпустят газ из пузырей.
Огромному «Вубарангу» придется спустить газ еще быстрее, чем другим судам.
'Руланга' продолжала двигаться вперед, постепенно снижаясь. Оказавшись примерно в двадцати футах над трепетавшей зеленью, она выровнялась. Задолго до того как другие корабли достигли верхней точки своей спирали, она уже медленно и тихо скользила против ветра, убрав паруса и втянув нижнюю мачту. Крючья якорей продирались сквозь джунгли.
Шума от них было больше, чем Измаил рассчитывал. Когда стало ясно, что они держат, матросы спустились по якорным концам вниз и закрепили крюки ненадежнее.
Они находились у подножия высокой горы, под огромным уступом, на котором покоился вражеский город. Над ними кружили маленькие сторожевые лодки, а позади рыскали тудасюда корабли, высматривая, нет ли где какой опасности или вражеских шпионов. Но они были либо слишком высоко, либо слишком низко.
Измаил облачился во все черное и вымазал черным лицо.
Через мгновение к нему присоединилась Нэймали, тоже вся в черном. Измаил отдал последние распоряжения Паваштри, первому помощнику, которому предстояло командовать кораблем в отсутствие Измаила. Потом они вместе с девушкой спустились по трапу в главный проход и прошли по нему к порту, где стоял вельбот. Вместе с ними в лодку должно было сесть еще шесть человек ее специально сделали большой. Швартовы были натянуты: животных-пузырей покормили заранее, чтобы они выработали столько газа, сколько надо для быстрого подъема. Матросы забрались в лодку и пристегнули ремни.
У каждого в ножнах был длинный острый нож, сделанный из растения, похожего на бамбук. Их короткие пики, короткие упругие луки и колчаны со стрелами лежали в кожаных футлярах на дне лодки. Луки были оружием, которым жителей Заларапамтры снабдил Измаил. Они знали, что это такое, но по какой-то причине, которую за давностью времени даже не могли назвать, отказались от них. 'Мужчины ими
