времени. Но он помнил совет Еремейи, который старательно проинструктировал его, как ему держаться, чтобы получить максимум содействия.
Дом Хипиша был напичкан всякой всячиной, имеющей отношение к миру ужаса, но изготовленной для получения денег. Все комнаты были ярко освещены многочисленными лампами с разноцветными абажурами: ярко-желтыми, кроваво-красными, гнилостно-пурпурными, болезненно-оранжевыми. И все же по углам комнат будто бы скапливались тени. Тени были и там, где их уж и вовсе не могло бы быть. Работал кондиционер. Ледяной воздух медленно струился по комнате, будто предвещая наступление нового ледникового периода. Немалый плюс в пользу ледниковых времен, подумал про себя детектив. Воздух был хорошо очищен, так что жжение в глазах и горле затихало. Чайлд не мог сказать, от чего по его коже пробегают мурашки, от холодного воздуха или глядящих на него со стен и полок перекошенных монстров, кукол-оборотней, египетских статуэток — шакалоголового бога Анубиса, кошачьеголового бога Сета.
Вторая комната была меньшей по размеру, но зато и беспорядка в ней было больше. Вулли указал на груду книг и журналов.
— Я получил посылку от одного коллекционера из Утики, штат Нью-Йорк. Недавно он умер, — его голос стал как масляный. — Какая жалость! Прекрасный был человек. Настоящий любитель ужасов. Мы переписывались многие годы, хотя никогда не встречались. Его вдова прислала мне все это, написав, чтобы я сам, по совести, оценил наследство и выслал ей деньги. Здесь полная подшивка «Сверхъестественных историй», начиная с 1923-го и кончая 1954-м, первое издание книги Чамбера «Король в желтом», первое издание «Дракулы» с автографом Брэма Стокера, здесь еще много чего!
Он потер рукой об руку и улыбнулся.
— Но самое ценное, истинный трофей, — письмо, написанное доктором Полидори — он был личным врачом и другом Байрона. Это ведь он автор первой в английской литературе повести о вампирах — «Вампиры». Доктор Полидори! Его письмо к леди Мильбан содержит рассказ о том, как он пришел к замыслу этой повести. Это уникально! Я давно хотел заполучить это письмо, с тех пор когда в 1941 году узнал о его существовании. Оно займет достойное место на стене главной комнаты, как только я достану подходящую рамку!
Чайлд воздержался от вопроса, где он найдет на стене свободное место.
Хипиш провел его в свой кабинет — большую комнату, стиснутую со всех сторон книжными полками и старинным массивным письменным столом, заваленным книгами, журналами, письмами, картами, фотоснимками, плакатами, статуэтками и игрушками. Сверху всю эту груду придавливал топор палача, выглядевший совсем как настоящий, вплоть до запекшейся на нем крови. Затем Хипиш провел Чайлда на кухню. Там помещались кухонная плита, раковина и холодильник и, как и везде, множество книг, журналов, а также старые подшивки. На полу, на плите и по бортикам раковины валялись трупики насекомых.
— На следующей неделе я избавлюсь от плиты, — пояснил хозяин дома. — Я все равно не ем дома, а если устраиваю вечеринку, всегда можно заказать еду в ресторане.
Чайлд поднял брови, но ничего не ответил. Еремейа уже рассказал ему, что холодильник почти полностью забит микрофильмами и они все прибывают. Скоро там не останется места даже для пакета молока.
— Я подумываю о том, чтобы сделать к дому пристройку, — продолжал тем временем Хипиш. — Как вы видите, у меня становится тесновато, и не могу даже представить себе, что здесь будет через пять лет, а может, и через год.
Вульстон Хипиш был женат пятнадцать лет Его жена хотела иметь детей, но он сказал — нет Детей невозможно удержать подальше от книг, журналов, картин, рисунков, масок и костюмов, его собственных игрушек и статуэток. У маленьких детей столько разрушительной энергии!
Через несколько лет его жена оставила мысли обзавестись детьми. Может быть, ей можно завести кошку или собаку? Хипиш сказал, что он очень сожалеет, но кошки царапаются, а щенок грызет все подряд и мочится где попало.
Коллекция разрасталась, пространство уменьшалось. Из комнат была вынесена мебель, чтобы освободить место для новых экспонатов. Настал день, когда не оказалось места для миссис Хипиш. «Невеста Франкенштейна» выпихнула ее из дома.
Лучше, чем кто-либо, миссис Хипиш сознавала, что бессмысленно просить даже о приостановке сбора новых экспонатов, а о том, чтобы уменьшить коллекцию, нельзя было даже и подумать.
Итак, она выехала из особняка, а развод стал неминуем, и в графе «супруга» мистера Хипиша оказалась вписана «Тварь из Черной Лагуны».
По отношению к Вулли она поступила справедливо, прокомментировал это Еремейа, поскольку и после раз-вода они остались очень дружны. Возможно, это было актом мести бывшей миссис Хипиш, поскольку теперь они так же часто появлялись вместе на людях, как и раньше, а расходы на рестораны нес теперь сам Хипиш в одиночку.
Теперь места в доме не оставалось и для Вулли. Однажды вечером он вернется с заседания общества почитателей графа Дракулы, откроет дверь, и тонны макулатуры обрушатся на него. Спасателям придется прорыть туннель, чтобы обнаружить его сплющенное тело между страниц «Замка Отранто».
Чайлд проследовал черным ходом, заваленным книгами, как и другие комнаты, к двери, ведущей в гараж. Здесь глаза жгли кислотные испарения. Детектив замигал Потом он закашлялся. Хипиша тоже душил кашель.
— Мне бы очень хотелось провести вас и по гаражу, — неуверенно начал хозяин, — но.
Чайлд на минуту остановился. Грузная фигура Вулли была размыта зеленым туманом, он стал похож на монстра, бредущего в болотных испарениях из третьесортного фильма ужасов. Детектив уже понадеялся, что будет избавлен от дальнейшего осмотра, но тут раздался скрип открываемой двери, а затем со все тем же душераздирающим скрипом дверь в гараж закрылась — уже за ними. Сперва Чайлду показалось, что эта дверь, как и входная, соединена с магнитофоном, потом он понял, что петли здесь просто не смазаны и Давным-давно проржавели. Хипиш включил свет. Та же картина, за исключением того, что на книгах, масках и картинах лежала пыль.
— Здесь я храню вторые экземпляры, второсортные вещи и новые экспонаты, для которых пока не нашлось в доме места.
От удушья у Чайлда возникло чувство, будто у него вот-вот начнется эякуляция. Ему хотелось поскорее выбраться из горячего, спертого воздуха обратно в дом. Хотелось надеяться, что нужные ему материалы хранятся не здесь.
Чайлд обратил внимание на книжную полку, уставленную книгами Нимминга Роддера.
— А вы обратили внимание, что это единственный из живых авторов, портрет которого висит у меня в доме? — внезапно обратился к нему Хипиш. — Ним — мой любимчик. Уверен, что он величайший писатель всех времен как в жанре ужасов, так и готических романов. Он талантливей Льюиса, автора «Монаха», и даже самого Брэма Стокера. К тому же он мой старый друг. Я держу дубликаты его книг специально для него, он часто обращается ко мне за помощью, когда готовит к публикации очередную антологию своих произведений. Вы же сами знаете, у него много антологий. Он, наверное, самый переиздаваемый автор на Земле.
Чайлд с трудом удержался от улыбки
Над книжной полкой на стене висел большой фотопортрет Роддера Черными чернилами внизу портрета было написано «Моему первому почитателю и большому другу, мистеру Ужасу во плоти, с большой любовью от Нимма»
С портрета на детектива глядело тонкое, бледное лицо с запавшими щеками и острым носом Большие очки в оправе делали его похожим на лемура. А первоначально слово «лемур» означало «призрак» Чайлд улыбнулся, вспомнив большой толковый словарь, которым он частенько пользовался в колледже. «Лемур» — от латинского lе-mures, ночной дух, призрак. Слово, родственное греческому «ламия» — прожорливый монстр; далее приводились слова еще из нескольких языков, но основополагающее значение оставалось везде прежним — «разверстые челюсти».
ГЛАВА 7
Чайлд широко улыбался, глядя на фотографию Род-дера.
— Что здесь веселого? — спросил Хипиш.
— Да нет, ничего.
