как есть.
Керр резко остановился на пути к своему месту:
– Означает ли это, что ты не собираешься нам рассказать, что написано в новом завещании?
Она безжалостно рассмеялась:
– Мой дорогой сын, это как раз то, что я имела в виду. Завещание читают после смерти. И мое не станет исключением. Не раньше! Где Рэтбоун со своим кофе? О да, у меня для вас сюрприз. – Она сделала мне знак рукой, и я ступила на порог, вошла и встала перед ними.
Наступила полнейшая тишина, которую разорвал грохот упавшего стула, когда старший мужчина вскочил. Его лицо сильно побледнело, в глазах мелькнул страх. Я остановилась неуверенно в нескольких шагах от стола.
– Боже! – сдавленно произнес он. – Вы... Я не могу... – Он протер рукой глаза и выпрямился, стараясь сохранить самообладание. – О, я прошу прощения. – Он нервно коротко хохотнул и взглянул на Марту Уорбартон. – Просто на мгновение вы напомнили мне кое-кого из прошлого...
Я изумленно смотрела на их лица: трое чем-то напуганных незнакомых людей. Потом увидела смущенного мистера Принса, растерянную Бэт... Миссис Уорбартон... Марта Уорбартон оглядывала родственников, как кошка загнанную в угол мышь. Жестокая усмешка кривила губы, глаза имели суровое выражение.
– Это мисс Монтроуз, – тихо сказала она, – медсестра, которую нанял Дэвид ухаживать за Робин. Мисс Монтроуз, это Керр – мой младший сын. Вся его полезность заключается в том, что он умеет подвинуть мне стул и усадить. Он научился со временем неплохо с этим справляться, – она говорила издевательским тоном, – поскольку делает это почти всю свою сознательную жизнь. А это мой деверь, брат моего мужа, – Клайв. Жена Керра – Дафна. Дочь Клайва – Изабель.
Я неуверенно улыбнулась в ответ на приглушенный разноголосый хор приветствий, при этом Клайв неловко отвесил поклон, а Керр подошел пожать мне руку.
– Вы слишком красивы для детской сиделки, мисс Монтроуз! – Тихий, вкрадчивый голос был маслянистым как его гладко-прилизанные надушенные волосы. Я сжалась от неприятного впечатления, но пришлось протянуть ему руку. Когда он вел меня к стулу, я поймала взгляд его жены. Она, несомненно, слышала комплимент мужа, и ее выпуклые глаза цвета китайского фарфора выражали обиду и возмущение.
Напряжение, возникшее при моем появлении, немного спало, когда появилась Молли со столиком на колесах. На нем стояли хрупкие чашки, кофейник с дымящимся горячим кофе и тарелки со свежеиспеченными бисквитами, намазанными маслом, и домашним печеньем.
Позади Молли, с ее приятной, теплой улыбкой, я увидела в первый раз миссис Рэтбоун, в черном платье с глухим стоячим воротом и тугими манжетами. Она была высока и худа, как Марта. Бледная кожа, волосы настолько же черные, насколько были белыми волосы Марты, но черный цвет был безжизненным, без блеска, что свойственно окрашенным волосам. Глаза почти янтарного цвета напомнили мне глаза однажды увиденного ястреба – они были совершенно лишены выражения. Жестокие глаза хищника, они подходили к сжатым губам, крючковатому носу и складкам, сбегающим от уголков рта, что указывало на замкнутость и крутой нрав. Единственным украшением была белая брошь-камея на тонкой золотой цепочке.
– Мисс Монтроуз, – сухо произнесла Марта, – это миссис Рэтбоун, наша домоправительница.
Я неуверенно сказала:
– Как поживаете, миссис Рэтбоун?
Непонятно, какое положение меня здесь ожидало: буду я сидеть за этим столом как гостья или как прислуга. Миссис Рэтбоун в ответ слегка наклонила голову.
– Комната для мисс Монтроуз готова, миссис Уорбартон. Брайен отнес наверх ее вещи. Молли уже показала ей комнату. – Стало очевидно, что, будь ее воля, мне не пришлось бы здесь сидеть.
Постепенно разговор принял общий характер. Изабель Уорбартон задала несколько вопросов о работе медсестры. А ее отец спросил, где я работала. Когда я назвала Лос-Анджелес, Керр и его жена проявили заинтересованность и начали расспрашивать меня о Голливуде, который никогда не видели. Только Клайв молчал и почти не вступал в общий разговор.
Я была рада, когда Марта ухватилась за свою палку и встала. Мы еще не успели покинуть галерею, как оставшиеся начали тихо переговариваться между собой. Я проводила Бэт и мистера Принса до машины и распрощалась.
Когда мистер Принс усаживался на место водителя, Бэт тихо сказала:
– Они явно не стали лучше с тех пор, как я видела их в последний раз, Диана. Надеюсь, у тебя в контракте есть условие, что ты сможешь покинуть их в любое время, сохранив зарплату. Я даю тебе месяц на пребывание в 'Вороньем Гнезде'. Два от силы. Обещай, что приедешь и навестишь меня, когда станет невмоготу!
– Обещаю, – благодарно отозвалась я, чувствуя себя так, как будто расстаюсь с единственным другом. – Бэт, что там произошло на галерее?
– Не знаю. Я думала, ты мне скажешь. Особенно хорош Клайв! Как будто привидение увидел.
– Ну, скоро вы здесь освоитесь, – громко и с энтузиазмом произнес мистер Принс, – вообще-то исполнение ваших обязанностей начнется только тогда, когда сюда прибудет Дэвид. И вы почувствуете облегчение, уверяю вас. Дэвид очень приятный человек. Он знает, что делает. Он не похож на других. А пока вы погуляете по окрестностям, все осмотрите. Учтите, никто, кроме Дэвида, не имеет права вмешиваться в ваши дела. Погуляйте по тропинке вдоль утеса. Вид потрясающий! И не забывайте о том, что я вам сказал. Если возникнут проблемы – любого рода, – позвоните мне в Тригони. Помните?
– Да. Большое спасибо, мистер Принс. До свидания. До свидания, Бэт...
Я долго смотрела вслед их автомобилю, потом медленно начала подниматься по лестнице. Заглянула в детскую и увидела, что девочка еще спит. Испытывая неимоверное облегчение, я закрыла за собой дверь своей комнаты. И тут же встрепенулась от свистящего резкого звука за окном. Я подошла и выглянула с тревогой. Тонкий белый столб воды высоко взметнулся вверх, застыл на мгновение в высшей точке и упал обратно в море.
