Она сбежала от матери прежде, чем та успела что-либо возразить или рассердиться. Синтия опасалась также, что за этим могут последовать новые вопросы и еще более жесткие ограничения.
Деспотизм мужа вряд ли может быть хуже, чем тирания матери, с горечью подумала Синтия. Ради одного этого стоит выйти замуж за кого угодно, только бы избавиться от опеки матери.
Эта предательская по отношению к матери мысль пришла ей в голову непрошеной, и Синтия тут же почувствовала себя виноватой. Какая же она плохая дочь: скрытная, непослушная, неблагодарная! Ну почему она не может быть хорошей?
Но она будет хорошей, пообещала она себе. Начиная с этого момента и через пятнадцать минуте ее опасными чувствами к Дереку Уиттакеру будет покончено раз и навсегда.
Или по крайней мере, поскольку она не может контролировать свои чувства, когда дело касается Дерека, она самым решительным образом отвадит его. И как только она это сделает, уже не будет иметь значения, что она чувствует.
Крепко сжав в руке лампу, с высоко поднятой головой, полная благородной решимости, Синтия закрыла за собой дверь и пошла по коридору в сторону лестницы.
Она вздрогнула от испуга, когда рядом вдруг оказался Дерек, и чуть было не вскрикнула от неожиданности, но он приложил палец к губам, чтобы она не поднимала шума. В его глазах плясали искорки, но не насмешки, а озорства. Он обнял ее за талию и увлек в дальний угол коридора, подальше от двери в ее комнату.
Состояние Синтии от этого прикосновения отнюдь не улучшилось.
— Нельзя же так! Вы до смерти меня напугали, — прошептала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более сердито. Ее сердце прыгало не то от радости, не то от страха. — Откуда вы появились?
— Из ниши, где стоит статуя.
Он смотрел на нее с усмешкой. Никакого раскаяния. Вид этой усмешки, которую она находила довольно привлекательной, когда глядела на нее издали, сейчас, на расстоянии всего нескольких дюймов от ее лица, привел ее в радостное возбуждение. Желание волной прокатилось по всему телу. Она почувствовала, что слабеет. Выполнить то, ради чего она согласилась на это свидание, очевидно, будет труднее, чем она думала.
Между тем он, не отнимая руки от ее талии, вел ее нежно, но неумолимо все дальше по коридору.
— Хотя мне страшно нравится рыскать по дому, чтобы найти вас, — заметил он, — я все же не стал рисковать и решил, что лучше всего поджидать вас у вашей же двери.
— Вы слышали, что мне было сказано?
— Нет. А что? Расскажите.
Он подвел ее к высокой готической арке, застекленной цветным витражом. В дневное время это огромное окно освещало лестницу и площадку. В темноте ночи витраж был непрозрачным и почти черным. Синтия опустилась на каменный выступ под окном, и Дерек сел рядом с ней.
— Я могу уделить вам всего пятнадцать минут.
— Так много? Помнится, вы соблаговолили разрешить только три.
Синтия прикусила губу. В своем благородном желании отвадить его раз и навсегда она начисто об этом забыла.
— Я… решила дать вам больше времени, потому что…
Впрочем, это не имеет значения. Я обещала маме, что вернусь к полуночи.
— Она знает, что вы со мной? — удивился он.
— Разумеется, нет. Я сказала ей, что мне надо спуститься вниз в библиотеку, где я забыла книгу. — Внезапно ее охватила дрожь. — Какое холодное это стекло.
Дерек тут же обнял и прижал ее к себе, чтобы согреть.
Синтия сопротивлялась меньше, чем полминуты, а потом сдалась. В конце концов это будет последний раз, когда она насладится объятием мужчины, которого любит. К горлу подступил ком, и она судорожно сглотнула. Слезы были готовы пролиться, но ей удалось их сдержать. Она не должна плакать, сказала она себе. У нее нет на это времени. У нее всего пятнадцать минут.
— Дерек. — Она положила голову ему на плечо. Какое волшебное чувство! — Я пришла, чтобы с тобой попрощаться, Она почувствовала, что он замер. Прежде чем он успел опомниться и прервать ее, она поспешила добавить:
— У нас с тобой нет будущего. Они никогда не позволят мне выйти за тебя замуж.
— То есть ты хочешь сказать, что не хочешь выходить за меня?
— Я говорю тебе, что не могу. Мои родители никогда не согласятся на наш брак. Ты, наверно, скажешь, что мы должны ослушаться их, открыто им не повиноваться…
— Можешь не сомневаться, я именно так и скажу.
— ..но я не могу. С моей стороны это будет неблагодарностью.
— Что за ерунду ты говоришь? — Он взял ее за плечи и немного отстранил от себя, чтобы лучше видеть ее лицо. — Я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я. — Он смотрел не отрываясь прямо ей в глаза. — Я это знаю, — тихо повторил он.
— Возможно. Но какое это имеет значение? — горестно ответила она.
— Это единственное, что имеет значение, поверь мне. Но если ты думаешь по-другому, — сухо добавил он, — я сомневаюсь, что ты сможешь объяснить это за пятнадцать минут.
