Баллимер был таким холодным и многозначительным, что даже Дерек невольно поежился.
— Чего вы боитесь, Синтия? — вдруг посерьезнев, спросил он. — Неужели вы хотите сказать, что леди Баллимер не разрешает вам смеяться?
— Только не на публике, — поспешила ответить Синтия. — И не громко. Я никогда и не смеюсь в публичном месте, так что, если она меня увидит…Давайте я пройду перед вами, мы уже очень близко подошли к концу зала.
Это был неподходящий момент для того, чтобы поддразнить ее и напомнить, кто из партнеров должен вести, а кто — идти следом. Она так и не сказала ему, чего боялась. Но он мог и сам догадаться. Он молча пропустил Синтию вперед, и они повели процессию в обратную сторону. Когда она очутилась от него с другой стороны, где глаза матери уже не могли руководить каждым ее движением и выражением лица, ему показалось, что ей стало легче дышать.
— Сдается мне, — начал он, осторожно подбирая слова, — что вы все время находитесь в состоянии неизвестности и это вас беспокоит. Мне кажется, что вы особенно боитесь, что ваша мать обнаружит нашу…
— Ах, тише! — Синтия стала дико озираться, словно опасаясь, что за ней все шпионят. — Не говорите так.
— Хорошо. Я не стану заканчивать свою фразу. — Он понизил голос и спросил:
— Но я попал в точку, не так ли?
Если ваша мать увидит, что я заставляю вас смеяться, она может прийти к выводу, что вам нравится моя компания. — В его голосе она явно услышала нотки сарказма. — А мы не можем себе этого позволить, я угадал?
— Да, угадали. — Синтия гордо вздернула подбородок. — И я говорила вам об этом уже не раз.
— А тогда почему она до сих пор ничего не заметила? — спросил он. — Неужели она так плохо вас знает? Я с другого конца комнаты могу угадать, в каком вы настроении.
— Вы единственный человек, кто это видит, — тихо ответила она и как-то странно на него посмотрела. — Разве вы этого не понимаете? Про меня все говорят, что по моему лицу нельзя определить, что я чувствую.
Дерек удивленно поднял брови. Он было хотел отмести это заявление как нелепое и сказать ей, что на самом деле она прозрачна, как стекло, но вспомнил, какой она пользовалась репутацией в свете. Из очень многих источников до него доходили слухи, что несравненная леди Синтия Фицуильям холодна как рыба. Он слышал шутки по этому поводу и даже иногда про себя повторял их.
— Черт возьми! — пробурчал он. — Вы правы.
С минуту он молча переваривал это открытие. Оно показалось ему еще одним доказательством, в котором он в общем-то и не нуждался, того, что он и Синтия предназначены друг для друга.
— Что мне действительно кажется странным, — задумчиво сказала Синтия, — так это то, что она больше не говорила мне, что не доверяет вам. Хотя и смотрит на вас с явным подозрением. — Она не удержалась от иронии. — Но я не заметила, чтобы она относилась к вам с большей враждебностью, чем у другим мужчинам, которые попадаются на моем пут.
— Неужели она не заметила, что я вами увлечен? Несомненно, потому, что считает, что так и должно быть. Разве вы не чувствуете, любовь моя, что в настоящий момент я предмет зависти каждого мужчины в этом зале?
Синтия еле заметно нахмурилась.
— Смешно.
— Вовсе нет. Нас не удалось вычислить по двум причинам. Во-первых, глядя на вас, никто не может сказать, что вы на самом деле чувствуете, а во-вторых, мое восхищение совершенно не выделяется в этом зале, где все тоже восхищены вами. То, что я сейчас выбрал вас, тоже ни о чем не говорит, миледи, потому что очень многие мужчины смотрят на вас открыв рты.
Синтии его высказывание совсем не понравилось.
— В лучшем случае это преувеличение, а в худшем — совершеннейшая чепуха. Я всегда стараюсь не привлекать к себе внимания.
Удивительно. Неужели она и вправду верит в то, что если она будет вести себя сдержанно и осмотрительно, например, никогда громко не засмеется, то люди перестанут се замечать? Неужели она не понимает, что ей достаточно просто войти в комнату, чтобы вызвать сенсацию? Однако, если задуматься, то, как она ведет себя на светских приемах — отстраненно и с непроницаемым лицом, — говорит о том, что она, возможно, слишком уходит в себя и действительно не замечает ничьих взглядов.
Тогда почему она реагирует моментально, когда он на нее смотрит?
Он опять посмотрел на ее ангельское личико, но она о т вернулась: не хотела, чтобы он ее рассматривал.
— Вы всегда чувствуете, когда я на вас смотрю, — тихо сказал он. — Все это время я считал, что вы необыкновенно впечатлительны. Замечаете каждую пару глаз, смотрящих на вас.
— Я ощущаю только ваш взгляд, — уверила она, но неожиданно покраснела. — Я вообще перестала себя понимать! — удивленно воскликнула она. — В последнее время я стала вести себя странно: могу выпалить не подумав все, что приходит мне в голову.
— Да-а, нелегкие настали для вас времена, прямо скажем, — посочувствовал он ей, но его глаза смеялись. — Трудновато гнаться за деньгами, если сердце ведет вас в совершенно другом направлении.
Она, должно быть, поняла, что он над ней насмехается, и посмотрела на него с возмущением.
— Вы все обращаете в шутку?
— Очень многое. Но не все. Такое, например, никогда Но согласитесь, что лучше смеяться, чем
