— Что ж, благодарю за откровенность. Но какой вам прок портить мою репутацию?
— А я и не собираюсь этого делать. Я лишь хочу оставаться с вами наедине при любой возможности, — улыбнулся он. — Не могу быть с вами официальным. А это неизбежно в присутствии посторонних.
— Да, я понимаю, о чем вы, — неожиданно сказала она. — Очень забавно разговаривать с вами наедине, хотя мне не следовало в этом признаваться. Скажите, сэр, неужели все повесы такие же очаровательные?
Она застала его врасплох, и он насмешливо уставился на нее. Оливия говорила вполне серьезно.
— Очарование — обязательное качество для повесы, — ответил он, с трудом сдерживая смех. — Хотя, как вы уже, наверное, догадались, большинству из них до меня далеко.
Она искренне рассмеялась:
— Тогда, осмелюсь предположить, они не достигают подобного успеха.
— Затрудняюсь сказать, — скромно сказал он. — Для истинного повесы осмотрительность тоже важна.
— Какая же у вас интересная жизнь, — произнесла она, сложив руки на коленях. — Расскажите о своих приключениях.
— Ни за что! Теперь ваша очередь рассказывать!
— Пожалуйста, спросите меня что-нибудь, чтобы я смогла быстренько ответить. Но я предпочла бы послушать вас, — озорно произнесла она.
Он ухмыльнулся:
— Хорошо. Один вопрос терзает меня последние двое суток. Почему ваша кузина зовет вас Айви?
— Боже. — Она прикусила губку. — Все члены семьи зовут меня так. С самого детства.
— Но почему Айви, если ваше имя Оливия?
— Айви — это прозвище, оно не имеет ничего общего с моим именем.
Не поверив ей, он коснулся ее подбородка и повернул, ее лицо к себе.
— Я хочу знать правду, — настаивал он. Она с вызовом посмотрела ему в глаза:
— Этот вопрос слишком личный. Я не уверена, что стоит на него отвечать.
— Вы заставили меня обсуждать мое обаяние, — напомнил он, с трудом подавив смех. — Так что раскройте вашу страшную тайну.
Она легонько шлепнула его по руке, держащей ее за подбородок, и расправила плечи.
— Ладно, скажу, если вы так настаиваете. Меня прозвали Айви, потому что я прибираю к рукам все, что меня хоть как-то касается[3].
Он расхохотался.
— Вам это кажется смешным?
— Еще бы!
— Но мое прозвище оказалось нелегким испытанием для меня, уж поверьте. Я долго к нему привыкала.
— Оно вам идет.
— Господи! Неужели это заметно? Мы ведь едва знакомы!
— Дорогая моя девочка, я давно наблюдаю, как вы руководите всем и вся! Пытались не пустить меня в дом Биба! Ни перед чем не останавливались!
— Нет! Как вы можете так говорить? Ведь вы все равно зашли в дом Биба!
Его глаза засверкали.
— Мы с вами идеальная пара — стоим друг друга! Она поглядела на него в полумраке, негодуя, но при этом смеясь:
— Только время расставит все по своим местам. Трудно сказать, кто кого переупрямит.
— Я тоже так думаю, — быстро проговорил он. — Хотя по натуре я игрок.
Смех сблизил их еще больше. Джордж остро ощущал близость ее лица, поднятого навстречу ему, и постоянные прикосновения ее тела при движении экипажа. Поистине сладостное ощущение.
Она, все еще улыбаясь, склонила голову, будто изучая его.
— Думаю, было бы ошибкой недооценивать вас, — заметила она. — Я привыкла все делать по-своему, как вы только что столь язвительно заметили. Но поскольку вам удалось расстроить и запугать меня за такой короткий срок, я должна быть настороже.
Он опустил руку позади нее. Она широко открыла глаза, но он ободряюще улыбнулся ей.
— Что-то я не припомню, чтобы загонял вас в этот экипаж с помощью угроз, — заметил Джордж.
— Нет, конечно! — согласилась она. — Глупо было бы предположить нечто подобное. Десять минут в непосредственной опасности — прекрасное начало для утра.
Она смеялась, но он чувствовал, что она напряжена, как натянутая струна. Она уже жалела о том, что согласилась сесть в экипаж. Одно неверное движение — и она ускользнет. Он понимал, что отступление в данный момент принесет свои плоды в будущем, но отпустить ее было чертовски сложно. Между ними словно пробегали электрические разряды. Ее близость в покачивающемся экипаже доставляла ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Так приятно было ее обнимать, даже слегка касаясь!
Однако он убрал руку, дав ей понять, каких усилий ему это стоило.
— У меня и в мыслях не было подвергать вас опасности, — произнес он.
Она сразу расслабилась и, видимо, пожалела о том, что он убрал руку. Он уже поздравил себя с удачно выбранной стратегией, но тут Оливия сразила его своим вопросом:
— Вы мне враг?
Вопрос звучал смешно, почти театрально. Он рассмеялся, но, заглянув ей в глаза, сразу посерьезнел.
Ему казалось, что она видит его насквозь. Внезапно ему открылась неприглядная правда: он действительно ей враг. Она ему нравится, его влечет к ней, но он обворует ее при первой же возможности. Сначала украдет сердце, а потом состояние. Он впервые подумал об этом.
Он хотел отделаться шуткой, но не смог. Привычная обходительность дала осечку. Не слишком приятное чувство. Она не сводила с него глаз.
— Вы сомневаетесь, — спокойно произнесла она. — Понятно.
Боже милостивый! Как же ему выкрутиться? Для шутки поздновато. Он, нахмурившись, сжал ее ладонь.
— Я сомневаюсь, потому что вы кажетесь серьезной. Легкомысленный ответ сделает ваш вопрос незначительным. — Он насмешливо посмотрел на нее. — Вы не избегаете моих прикосновений. Не надо стесняться! Я лишь пытаюсь объяснить свое замешательство.
Пальцем другой руки он провел по ее щеке, заправил выбившуюся из-под шляпки прядку темных волос. Женщина такого склада скорее отзовется на прямоту, чем на лесть или попытки успокоить. Лучше оставить насмешки и быть честным, насколько это возможно.
— Я не могу сказать, что наши намерения прямо противоположны, потому что не знаю, чего хотите вы, — тихо произнес он. — Что у вас на уме? На вашем месте, леди Оливия, я бы не стал связываться с таким, как я. Я не думал, что вы простите мое поведение в доме Биба, не говоря уж о моих сегодняшних замечаниях. Так что ко мне вы не должны испытывать ничего, кроме отвращения. Тем не менее мы с вами находимся здесь. Почему?
Она вырвала руку и отвернулась.
— Я многим обязана мистеру Бибу… — начала она.
— Чушь! — перебил он ее. — Только не надо мне рассказывать, что вы лишь пытаетесь выполнить, условия завещания! Вы могли бы добиться того же результата, отправив меня к Калпепперу. Тогда не пришлось бы терпеть мое общество. При желании вы именно так и поступили бы.
К ней вернулось чувство юмора.
— И что же тут непонятного? — бодро сказала она. — Очевидно, я не хочу избегать вас.
Он не мог скрыть своего удивления, и она рассмеялась:
— Понятно. Вы ничего не знаете о жизни уважаемой старой девы.
— Совершенно верно! Иначе вы не казались бы мне такой загадочной.
— Думаю, да. — Она безмятежно улыбнулась. — Не поймите меня превратно. Меня вполне устраивает моя жизнь, но в ней не хватает остроты.
