В течение шести лет я каждый год в среднем получала от тети Молли четыре письма. Они были короткими и деловыми. Ни о каком расследовании я не имела понятия.
— Это случилось на выступе, к востоку от причала? — спросила я.
Он кивнул, выжидая, когда можно будет влиться в ноток несущихся машин, и ответил:
— Развязалась веревка, удерживающая лодку. В ту ночь дул сильный ветер, и ее выкинуло на скалы. Джо взял длинный шест и попытался спихнуть лодку в воду, так сказал Стендиш, но поскользнулся и упал с выступа на гладкие камни. Разбил голову, как установило дознание. Молодой Стендиш побежал к причалу и нырнул с него. Смелый парень. А волна в ту ночь была большая. Ему удалось втащить Джо на причал, но тот был уже мертв. Дознание проводилось в Колумбии, поэтому туда поехали только Пол Ренник и Стендиш. Пол перевез тело на своем катере. Он хотел укрыться на Дункане, когда разыгрался шторм, а Стендиш как раз пытался привести в чувство Джо на причале, когда Пол подошел туда на своем катере, поэтому Полу тоже пришлось давать показания. Все жители Маскуа пришли проводить Джо в последний путь. Печальный вышел день. Джо погиб в расцвете лет. Всего пятьдесят, жить бы да жить... — Он замолчал, заметив просвет в потоке машин, и медленно направил автобус, не обращая внимания на возмущенные жесты других водителей. Я была рада, когда он влился в транспортный поток, и смогла перевести дух.
Рассказ Эда Кантрелла растрогал меня, и я едва сдержала слезы. Не хотелось думать о преждевременной смерти дяди Джо. Может быть, потому, что, как и тетя Молли, он всегда казался мне несокрушимым, как скала.
Меня больше беспокоили те люди, которые очутились на острове, принадлежавшем тете Молли. Подобно всем жителям Новой Англии, тетя Молли настороженно относилась к незнакомцам. Я не могла припомнить ни одного случая, когда она поступала импульсивно или необдуманно. Ей это было совершенно несвойственно. Здравый смысл тети всегда служил мне опорой. Ее образ жизни резко контрастировал с тем беспорядочным и безответственным стилем, который исповедовали парни и девушки в Гринвич-Виллидж, где я провела шесть лет. Если она позволила этим людям остаться на Дункане, то, надо думать, им можно доверять.
В Мачиасе в автобус село много пассажиров, и Эду Кантреллу было уже не до тети Молли и не до меня. В любом случае, в присутствии посторонних это был самый настоящий житель Новой Англии, не привыкший на людях обсуждать чьи-то личные проблемы.
В наступающих сумерках мы преодолели затяжной подъем и въехали в живописную деревню под названием Маскуа со старыми побеленными домами и магазинами с узкими окнами. Те же ряды рыбачьих лодок выстроились вдоль длинного причала, но теперь, как я успела заметить, они принадлежали кооперативу по добыче вкусных мэнских омаров, которых местные рыбаки ловили на удочку, сетями и тралом для жаждущих гурманов.
Я вытянула шею, отыскивая моторку дяди Джо, но заветной мачты и зеленой кабины нигде не было видно. Зато я сразу заметила тетю Молли, когда мы остановились перед небольшой белой гостиницей и пассажиры поднялись, разбирая свои сумки и пакеты.
Она ждала меня в конце причала и, наверное, нервничала, потому что темнело, а от Оленьего залива до острова Дункан но отрытому морю было без малого пять миль.
Эд Кантрелл улыбнулся мне из-за широкой спины какого-то мужчины, которому помогал вытащить из автобуса тяжелый мешок.
— Видите ее, мисс Лайза? Думаю, она хочет поскорее отчалить. Я подкину вас до причала, хорошо?
Я подождала, пока пройдет крупный мужчина, и, прежде чем между нами возникла фигура дородной женщины, поспешно проговорила:
— Я не вижу «Граната».
— И не увидите, — рассмеялся он. — После смерти Джо он оказался не под силу Молли. Она купила себе моторную лодку из стеклопластика с двумя двигателями. Пусть вас не пугает темнота. На этой штуке вы мигом домчитесь, учитывая, как Молли Дункан водит. К тому же там есть прожектор, так что причал будет видно. Мисс Лайза, вам бояться нечего.
Я с облегчением вздохнула. После шестилетнего отсутствия море немного меня пугало. Тетя Молли разбиралась в моторных лодках, но «Гранатом» всегда управлял дядя Джо. Моторная лодка средних размеров не казалась такой надежной, как тетя Молли. В моем воображении сразу возник «Гранат» с мощными, плавно работающими моторами, высокой мачтой, гнущейся под напором ветра, и дядей Джо у штурвала...
Эд Кантрелл лихо подкатил к пристани, зацепив колесом бордюрный камень бетонной полосы, которой раньше здесь не было.
— Теперь, мисс Лайза, можете вылезать и бежать к своей тете, — торжественно произнес он, словно шесть лет я где-то скрывалась, а теперь меня нашли и вернули в родную обитель. — Вещи я принесу.
— Спасибо, мистер Кантрелл.
Тетя Молли молча стояла и ждала. У нее по-прежнему были густые каштановые волосы. Она была интересной женщиной, моя тетя Молли. Ее красота не бросалась в глаза, но она всегда оставалась привлекательной. Ее фигура оставалась крепкой и стройной, как у девушки, а лицо всегда светилось теплотой и доброжелательностью, когда она с кем-то разговаривала. Глаза у нее были серые и ясные, нос маленький и прямой, губы полные и правильной формы. «Женственность» — наиболее подходящее слово для ее описания.
Я поднялась на причал и, глядя на нее, просто сказала:
— Тетя Молли, дорогая!
Слезы брызнули у меня из глаз, и я бросилась к ней, понимая, что это мне надо утешать ее, а не ей меня.
— Не надо, не надо, — тихо проговорила она, крепко обнимая меня. — Прекрати! Ты не должна плакать. Наши слезы его не вернут. И ему не понравилось бы, что мы рыдаем на людях. Хватит, милая. На нас смотрят.
— Пусть... пусть смотрят, — всхлипывая, сказала я. — Я ничего... не могу поделать. Этого не должно было случиться! Нет...
— Но случилось, — вздохнула она. — И уже ничего не поделаешь. Говорят, он умер мгновенно. Ничего не почувствовал. Может, оно и к лучшему.
— Нет!
— Он не хотел стареть, болеть и обременять близких. Ему это было свойственно в большей степени, чем даже мне, Лайза. Перестань!
Я выпрямилась и принялась искать в сумке платок. Тетя сунула мне свой, и я вытерла слезы.
— Ну вот, миссис Дункан, она и вернулась, — весело сказал Эд Кантрелл, вытаскивая мои сумки. — Совсем взрослая и красивая. Как и все Дунканы, разве не так?
— Я еще не успела ее рассмотреть, — ответила тетя.
— Вы не хотите, чтобы я перенес вещи на ваш катер? Где он стоит? — спросил Кантрелл. — Что-то не видать вашу посудину среди настоящих катеров.
— Оставь их тут, Эд, — сказала тетя, ослепительно улыбаясь. — Мы сами справимся, а тебя ждут пассажиры.
Он бросил взгляд на автобус, улыбнулся и снова посмотрел на Молли:
— Ничего, подождут. Но будь по-вашему, Молли. Сейчас выну все остальное.
Когда Эд улыбался, он казался моложе лет на десять. Приветливая улыбка тети на всех действовала магическим образом, и это меня всегда поражало. Но когда она тепло и открыто улыбалась мужчинам, те буквально немели. Она как будто давала им понять, что они чего-то в жизни лишились. Чего-то хорошего, о чем она заставляла их вспоминать. В особенности пожилых мужчин.
Под Нью-Йорком, где я жила, большинство знакомых мне девушек смотрели на мужчин иначе. Эти девушки, казалось, не хотели, чтобы парни запомнили их с самой лучшей стороны...
Молли подхватила сумки, которые поставил Эд Кантрелл, и зашагала по причалу легкой, изящной походкой, хотя сумки были тяжелые.
Эд принес еще две, я взяла их и последовала за ней.
— Девушка, что у вас там? — игриво спросил он. — Кирпичи?
