Бармен указал на её лоб, как будто это было само собой разумеющимся.
– Сами знаете почему. У вас нет отметки. Вы нездешняя.
– А это что, преступление?
Сэмпл поняла, что сказала что-то не то. Бармен гаденько рассмеялся и окликнул толстого мужика:
– Тут вот барышня интересуется, если ты чужестранец – преступление это или нет?
Сердце у Сэмпл упало. Толстый мужик кое-как слез с табурета и направился к ней.
– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас.
Только когда мужик встал, Сэмпл разглядела, что он не просто очень толстый. Это была настоящая туша. Он и ходил-то с трудом, что, в общем, и неудивительно. Подошёл к ней вразвалочку и внимательно посмотрел на неё. Взял её двумя пальцами за подбородок и повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Сперва Сэмпл не сопротивлялась, даже когда мужик заговорил и у него изо рта пахнуло чесноком и чем-то похожим на дешёвый джин.
– Нет отметки.
Бармен кивнул:
– Нет отметки.
– Но ты всё равно ей налей.
– А как она будет платить?
Толстяк ухмыльнулся:
– Я за неё заплачу.
Бармен явно сомневался:
– У меня могут быть неприятности.
Толстяк небрежно взмахнул рукой:
– Да никто не узнает.
– У тебя могут быть неприятности.
– Да чего ты такой пугливый? Это же замечательная возможность.
Бармен:
– Ты так думаешь?
Глаза толстяка зажглись нехорошим блеском.
– Ну конечно. Сперва малость с ней развлечёмся, а потом сдадим, куда надо.
Сэмпл подумала, что пора вмешаться, а то мальчики слишком уж увлеклись.
– Эй, ребята, а моего мнения никто не спросит?
Толстяк и бармен удивлённо уставились на неё:
– Твоего?!
Хотя Сэмпл по-прежнему было страшно, разозлилась она не на шутку.
– Ага, моего.
– Своё мнение, сучка, оставь при себе. Ты – чужестранка. И мой тебе добрый совет: будь с нами поласковее.
– А если не буду?
– А нам, думаешь, не плевать? Я в том смысле, к кому ты жаловаться побежишь? Уж явно не к стражам. Так что будь с нами поласковее, и, может быть, мы любезно тебя отпустим, когда закончим.
Сэмпл попробовала надавить на жалость:
– Да, я знаю, что я чужестранка. Но я здесь случайно. Меня по ошибке сюда занесло. Вам же не обязательно выдавать меня вашим властям, правда?
Лицо толстяка расплылось в масленой улыбочке.
– Это всё от тебя зависит.
Теперь Сэмпл решила сыграть под дурочку.
– Я не понимаю.
Толстяк махнул бармену:
– Налей ей выпить.
– Ты сам роешь себе могилу.
Бармен поставил на стойку неглубокую чашу из синего стекла и наполнил её из бутылки с иероглифами на этикетке. Потом добавил чуть-чуть из другой бутылки, поменьше, и бросил в чашу два сушёных перчика – то есть Сэмпл не знала, что это такое, но с виду эти штуковины напоминали сушёные перцы. Она даже подумала, что бармен сейчас подожжёт эту смесь, но он ничего поджигать не стал. Лишь достал из-под стойки устройство, похожее на электрический фонарик, и провёл им по лбу толстяка. Под стойкой раздался астматический свист – информация прочиталась и загрузилась. Сэмпл узнала писк пневматического компьютера. Почему-то в загробном мире все компьютеры были исключительно пневматическими или на паровых двигателях. Такое вот явное упущение.
Смешав коктейль и получив плату, бармен снова занял нейтральную позицию. Как, собственно, бармену и положено. Толстяк гаденько улыбнулся Сэмпл и пододвинул ей чашу:
– Давай, девочка, пей.
Сэмпл замерла в нерешительности. Помимо всего прочего, она просто не знала, как держать эту широкую чашку, больше похожую на глубокое блюдце или на мелкую миску. Раньше она пила в основном из высоких бокалов со льдом. Может быть, здесь, в Некрополисе, принято пить вообще без рук. Может быть, тут лакают напитки из блюдца. Хотя это вряд ли, решила Сэмпл. Она взяла чашку обеими руками и поднесла ко рту, очень стараясь, чтобы всё это выглядело если и не аристократически, то хотя бы не слишком неуклюже.
Толстяк прошипел ей на ухо:
– Давай, до дна. Покажи нам, какая ты крепкая девочка.
Сэмпл наклонила чашку. Или всё-таки блюдце? По вкусу это было похоже на креозот с карри, но Сэмпл даже не поморщилась. Она мужественно допила все до дна. Всё, что угодно, лишь бы протянуть время до неизбежной точки воспламенения. Сэмпл поставила блюдце обратно на стойку. Сушёные перчики остались лежать на дне. Сэмпл не знала, надо их есть или нет – как, например, червяка в бутылке мескаля, – но скорее всего не надо. В противном случае толстяк бы заставил её съесть их сразу. Он был явно из тех людей, которые никогда не упустят возможности унизить ближнего, особенно слабого и беспомощного. Он снова махнул бармену:
– Налей ей ещё.
И вот тут Сэмпл накрыло. Горло обожгло, желудок скрутило, из глаз брызнули слёзы. Голова закружилась, перед глазами всё поплыло. Сэмпл задохнулась. Её затошнило. И главное, непонятно – с чего. В загробной жизни опьянение от спиртного, да и вообще от любых стимуляторов, не наступает спонтанно. Обычно ты сам выбираешь, пьянеть тебе или нет. Сейчас была вовсе не та ситуация, чтобы пьянеть, причём так, что тебя тошнит и ты мало что соображаешь, но Сэмпл ничего не могла сделать. Может быть, здесь, в Некрополисе, действуют другие правила? Её хватило только на то, чтобы поднять глаза на бармена:
– Нет, не сейчас. Дайте хотя бы в себя прийти.
Толстяк как будто её и не слышал. Он сердито взглянул на бармена:
– Я сказал: налей ей ещё.
Толстая лапа легла на бедро Сэмпл и сжала так, что теперь наверняка будет синяк.
– Пей, сучка. Кому говорю.
Сэмпл яростно выдохнула:
– Хорошо, хорошо.
