– Послушай-ка, а твой напарник? Он тоже сходит на берег?
Малыш Менестрель покачал головой:
– Он спит. Ему пришлось всю ночь оставаться на ногах, чтобы прикончить тех двух торговцев. Нам с ним необходимо раздобыть немного денег на протяжении этого круиза. Ну так что, вы идете?
Билли кивнул.
– Идем. Почему бы и нет?
Малыш Менестрель открыл дверь.
– Одевайтесь, я подожду вас в салоне.
– Хорошо.
Дверь за Малышом Менестрелем закрылась. Билли и Рив выбрались из постелей и натянули свою одежду. Через пятнадцать минут они уже шагали с Малышом Менестрелем по палубе по направлению к сходням. Когда они уже собрались спускаться на берег, их остановил стюард.
– Вы взяли с собой ПСГ?
Билли и Рив похлопали по хромированным приборам, висевшим у них на поясах, а Малыш Менестрель приподнял свою гитару.
– Вот они. А в чем дело?
– В Паданце никогда не знаешь наперед. Время от времени бывают проблемы.
Они поблагодарили его и спустились по сходням. Паданецкая пристань по сравнению с Порт-Иудой выглядела довольно скромно. Здесь не было ничего, кроме шаткого деревянного мола, навеса на берегу и дороги, уходящей в гущу пышных непролазных джунглей. Билли повернулся к Малышу Менестрелю:
– А где же город?
Малыш Менестрель указал вдоль дороги.
– В десяти минутах ходьбы. Около реки слишком много москитов и прочих тварей, чтобы жить прямо здесь.
Они тронулись вдоль по дороге. Деревья нависали над ними, образуя плотный зеленый шатер; при их приближении стайки обезьян с треском бросались наутек, круша ветви. В подлеске скользили какие-то другие, невидимые для них твари, а ярко расцвеченные птицы выкрикивали над их головами хриплые предупреждения.
Билли заметил, что здесь и там среди деревьев виднеются руины каких-то строений. Эти низкие конструкции когда-то поражали глаз мощью стали и бетона, но теперь они обросли лианами и мхом. Стены и крыши провалились вовнутрь; джунгли держали их мертвой хваткой. Билли указал Малышу Менестрелю на одну из таких развалин:
– Похоже, когда-то этот город был гораздо больше?
Малыш Менестрель кивнул.
– Точно. Было время, когда Паданец был одним из богатейших и красивейших мест, какие только существуют.
– Что же с ним случилось?
Малыш Менестрель помолчал, прежде чем ответить. Дорога вывела их на большую поляну. На поляне кое-где еще оставались мраморные плиты бывшей мостовой, но большая часть ее была разбита на куски безжалостной мощью обступающих джунглей. Четыре или пять приземистых строений с внутренними двориками-патио и большими окнами были еще в достаточно хорошем состоянии, в то время как другие, расположенные ближе к краю джунглей, пришли в совершенный упадок. Даже те, в которых еще жили, были местами подлатаны на скорую руку и грубо, аляповато перекрашены. Путешественники миновали какую-то разбитую на куски абстрактную скульптуру и пошли краем пустого плавательного бассейна, заросшего травой. На дне бассейна несколько подростков в цветастой одежде сидели кружком, скрестив ноги, и отстраненно смотрели прямо перед собой. Малыш Менестрель принялся рассказывать.
– Это было, наверное, лет двести назад, а то и больше. Паданец – в те дни он назывался Лаурополис – как я уже говорил, был одним из богатейших и красивейших городов, какие только можно надеяться отыскать. Обычно рассказывают, что Соломон Бонапарт – тот парень, который изобрел систему транспортировки материи, – нажив себе состояние, удалился сюда на отдых. Город все богател, и жизнь его обитателей становилась все больше похожа на сплошную идиллию. Лаурополис был раем на земле.
Билли еще раз оглянулся на развалины и полу-развалины, ведущие безнадежную битву с лианами и кустарником. Они как раз проходили мимо декоративного фонтана из нержавеющей стали; он был почти до краев полон палой листвой.
– И что же у них произошло?
Прежде чем Малыш Менестрель успел ответить, из-за фонтана к ним кинулась чья-то фигура:
– Не хотите посмотреть, как я глотаю шпаги?
Это был мальчик, на вид лет четырнадцати. Он был босой, на нем были белые хлопчатобумажные брюки и шелковая жилетка, на которую были нашиты сотни маленьких зеркалец. В руке он держал короткий декоративный меч.
Малыш Менестрель покачал головой:
– Не сейчас.
Мальчик был разочарован.
– Вы уверены?
– Несомненно.
На лице мальчика появилась ищущая улыбка.
– Но, может быть, позже?
– Может быть.
– Ну, тогда до встречи?
– До встречи.
Мальчик удалился, а Малыш Менестрель присел на краешек бывшего фонтана.
– Как я начал рассказывать, жизнь у них становилась все лучше и лучше, до тех пор, пока однажды не достигла высшей точки. Кто-то изобрел бессмертие.
Рив и Билли широко раскрыли глаза.
– Бессмертие?
Малыш Менестрель кивнул.
– Вот именно. Они достигли высшей цели. Кто-то – некоторые говорят, что это был сам старик Солли Бонапарт – выдумал какую-то пилюлю, или зелье, или что-то в этом роде, и если ты принимал его, то, исключая несчастные случаи, ты жил вечно. Разумеется, сейчас этот секрет утерян.
Рив нахмурился.
– Я как-то не могу понять, каким образом бессмертие послужило причиной всего этого.
Малыш Менестрель раскурил одну из сигар Билли и продолжал:
– А произошло вот что. Сразу после того, как у них появилась эта бессмертная пилюля, все жители города выстроились за ней в очередь, и вскоре все они уже были бессмертными – если никто не утонет в реке или не упадет с дерева. Проблема была лишь в том, что эта пилюля останавливала процесс старения, и когда люди принимали ее, они навечно оставались в том возрасте, в котором были в момент получения дозы. Старики продолжали оставаться стариками, а молодые – молодыми. Единственным побочным эффектом пилюли было, что она делала людей стерильными, так что численность населения постоянно оставалась прежней. Словно бы время остановилось на месте.
Рив пожевал губу.
