это дается. Ему становилось лучше с каждой минутой. Придя к обнадеживающему выводу, что он сможет не только держаться на ногах, но и двигаться дальше, Менестрель повернулся к Билли.
– Не сердись, ладно?
– Я не сержусь. Ты испугал меня по самое дерьмо.
– Мне это тоже не слишком-то понравилось.
– Я думал, ты объяснишь мне.
Менестрель стряхнул с себя пыль.
– О'кей, о'кей, только давай пойдем. Это всяко лучше, чем стоять здесь.
И Малыш Менестрель прогуливающимся шагом двинулся вперед. Билли помедлил, но спохватился и торопливо бросился вслед догонять его. Он шел рядом и молча ждал, пока приятель-проводник что-то скажет. Но тот не спешил. Потянулся небрежно, соединил руки за головой и глубоко вздохнул.
– Очень хочется пить.
Билли промолчал.
– Полагаю, ты ждешь, пока я начну говорить.
Билли молчал. Менестрель пожал плечами.
– Ну хорошо, ты выиграл. Я постараюсь объяснить. Хотя я не уверен, что сам все понял. Все шло нормально, и я определял наше местоположение, исходя из того, что мы идем к Лидзи. Шаги идущих по земле иногда сбивали меня с толку, но я старался не допустить ошибку.
Менестрель снисходительно усмехнулся, глядя в сторону Билли.
– Ведь ты же и теперь не хочешь, чтобы я допустил ошибку?
Билли потряс головой. Он плелся рядом, подавив раздражение: слишком часто приятель заставлял его протестовать и злиться. Но сейчас Билли так устал, что был не способен на протест. Менестрель, не получив ответа, продолжал.
– Я, конечно, не причинил себе вреда. Я не забирался так уж глубоко. Я только получал то, что называют общей картинкой, пока меня не долбануло в самые мозги.
– Что тебя ударило?
– Город Лидзь сдох.
– Сдох? Хочешь сказать, его разбомбили? Малыш Менестрель покачал головой.
– Не-а… не просто разбомбили. Сдохли генераторы. Может быть, они взорвались, или разрушились, или отключились, или просто не сработали. Я не знаю. Одно я знаю точно – Лидзи там нет. Нет больше Лидзи.
– Ужасно.
Малыш Менестрель пожал плечами.
– Может, да, а может, нет, кто знает? Теперь я не возьмусь судить.
Билли сдвинул на лоб шляпу и почесал затылок.
– Если Лидзи больше нет, то как быть с дорогой?
– Город находился в конце этой дороги.
– Значит, нам нужно изменить маршрут.
– Это не так просто.
Билли вздохнул.
– Я должен был знать.
Менестрель презрительно фыркнул.
– Тогда тебе следовало бы знать, что произойдет в этот день.
– Скажи мне самое худшее.
– О'кей, ты сам напросился. Это выглядит примерно так. Представь, что эта дорога – гибкая лента, натянутая сквозь ничто между Таверной и городом. Разрушить Лидзь – это все равно, что отпустить один конец ленты.
– И тогда она хлопнет по Таверне?
– Именно. И тогда генераторы Таверны могут не справиться с ударом и разнесут ее на кусочки. Будет точно такой же звук, как у меня в голове – БАЦ!
– А люди в Таверне…
– Только не надо нравственных сентенций!
– Прости.
– О'кей, а теперь представь: что будет, если ты отпустишь оба конца туго натянутой ленты?
– Она просто упадет, куда ей вздумается.
– Правильно.
– И это случится с дорогой?
– Не совсем, но что-то в этом роде.
– То есть, эта дорога улетает в ничто?
Малыш Менестрель кисло усмехнулся.
– Кривляясь и издеваясь, как последняя задница. Бедный искатель пути не может осознать это своим скудным умишком. У него есть всего лишь особое чувство, а не железная черепушка. Лучше мне было бы умереть.
– Я и думал, что ты умер.
– Какое миленькое заявление!
Билли нахмурился.
– Только одного не могу понять…
Малыш Менестрель усмехнулся.
– Всего лишь одного?
– Почему мы всего этого не почувствовали?
– Ну, я-то прочувствовал всей шкурой.
– Хорошо, тогда почему я ничего не почувствовал?
– Потому что ты стал частью дороги, тупица!
– Что?
– Тебя втерло прямо в нее.
Билли показал рукой на дорогу.
– Но она все такая же прямая и ровная.
– Да?
Билли пригляделся.
Дорога перед ним изгибалась и закручивалась в искаженные петли и спирали. Билли обернулся. Часть дороги за их спинами вела себя, словно веревка на родео. Билли ошарашено посмотрел на Малыша Менестреля.
– Как я не заметил этого раньше?
– Возможно, потому, что ты идиот.
Они прошли молча несколько шагов, пока Билли пытался усвоить сказанное проводником. Не отрываясь, смотрел на землю под ногами. Пришел к четкому выводу, что вид изгибающейся дороги вызывает в нем дурноту. Наконец, поднял голову.
– Хочу еще кое о чем тебя спросить.
– Валяй.
– Почему те места дороги, куда мы наступаем, становятся плоскими и твердыми, как обычная земля?
Менестрель посмотрел на него с жалостью.
– Именно «становятся», придурок… Значит – вокруг абсолютное ничто?
Билли затих. Он и Менестрель шли бок о бок, каждый погруженный в собственные мысли. Дорога начала принимать странные, сюрреалистические формы. Приятели миновали огромный неоновый указатель. Надпись на нем была сделана символами, которых Билли никогда не видел
