– Так точно, сэр. А если он уедет?
– Следуй за ним. Он далеко не дурак, хвост может вычислить на раз. Когда поедешь за ним, тут же свяжись со мной и держи меня в курсе дела. Я поеду и найду тебя.
– Есть, сэр. Будут еще какие-нибудь указания?
– Тебе и этого мало не покажется. Хорошенько соберись и помни, что тебе придется иметь дело с профессионалом. Все, что будешь делать, делай по уму. Если этот малый тебя обставит, я в обиде не буду, так что выше головы прыгнуть не пытайся, понял?
– Будет исполнено, сэр. Какие у нас к нему претензии?
– Этого, Ален, я сказать тебе не могу. Я тебе доверяю и надеюсь, доверие мое взаимно.
– Все понял, сэр.
Ален Дегир уехал. Санк-Марс и Мэтерз смотрели, как он переходил через дорогу к своей личной машине – «джимми».
– Вы нашли ваш источник? – спросил пораженный Мэтерз.
– Похоже на то. Билл, до сих пор ты был единственным человеком, связанным с Джимом Коутесом. Только что положение изменилось. Отвези меня к нему.
– На моей машине или на вашей?
– На этот раз рулить буду я. Прокатимся за счет города.
По дороге Санк-Марс вкратце рассказал Мэтерзу о встрече с Гаро Богосяном и «Q45». Мэтерз не спешил выяснять намерения Санк-Марса при свидании с Джимом Коутесом. «Действовать по обстоятельствам», – в лучшем случае ответил бы ему начальник. В зеркальце заднего обзора восточная часть города была прекрасно освещена. Над островом проносился холодный ветер, превращая мокрые улицы в ледяные катки.
– Вы успели хоть немного поспать? – поинтересовался Мэтерз.
– Сегодня нет.
– У вас что-то дома стряслось?
– Дома у меня все в порядке, хоть к тебе это не имеет никакого отношения. Просто некоторые полицейские привыкли тянуть лямку, чтобы как следует делать свое дело, и так случилось, что я – один из них.
– А бывает, что некоторые полицейские берут себе на целый день отгул, чтобы проветриться на свежем воздухе, – не остался в долгу Мэтерз, вспоминая вчерашний день и пытаясь вызвать у напарника улыбку.
Он показывал дорогу через неспокойный район Вердан. Они проезжали его по набережной канала в другой район – Лашин, названный так в честь расположенных неподалеку порогов. Первые поселенцы наивно верили, что если сумеют их преодолеть, то отсюда рукой подать до «ла Шин», что по-французски значит Китай.
– Следующий поворот налево, и там остановитесь.
Выйдя из машины, оба мужчины поразились тому, как быстро снизилась температура. Они шли к новой квартире Джима Коутеса по обледеневшей дороге очень осторожно, боясь поскользнуться.
– Хорошее местечко, Билл, – похвалил его Санк-Марс. – Такой малый, как Джим Коутес, просто создан для этого квартала.
Мэтерз позвонил в звонок условным сигналом, о котором они с парнем договорились заранее. Полицейские его наверняка разбудили и теперь ждали, когда он им ответит. Коутес жил на пятом этаже, и, когда они вышли из лифта, он уже ждал их около двери в квартиру. Он стоял в одном нижнем белье, явно будучи уверен в том, что настал конец света.
– Натяни штаны, сынок, – сказал ему Санк-Марс, входя в квартиру, и мелькнула мысль, что нужно было то же самое сказать Лапьеру. – Нам надо с тобой потолковать.
Пока парень одевался, Санк-Марс обошел квартиру и всюду включил свет. Потом он взял стул с прямой спинкой, резко поставил его посреди почти пустой гостиной и, как только одетый Коутес присоединился к ним, велел ему на него сесть. В мгновение ока он преобразил гостиную в комнату для допросов.
Совершенно ничего не понимающий Мэтерз удобно устроился на диване за спиной у парня, а Санк- Марс вышагивал по комнате перед его глазами. Казалось, он так раскипятился, что от него вот-вот пар пойдет. Внезапно полицейский остановился прямо перед парнем и чуть присел, уперев ладони в колени так, что лицо его оказалось почти на уровне головы Коутеса.
– Так ты хочешь сказать мне, что завидовал ему?
– Что?
– Не надо говорить
– Да, не понял.
– Ты хочешь сказать мне, Джимми, мальчик мой, что завидовал Акопу Артиняну и поэтому сдал его Каплонскому? Только думай, сынок, хорошенько, как ты мне ответишь, потому что потом я буду думать над твоими словами.
Джим Коутес заерзал на жестком стуле. Он еще не совсем проснулся.
– Да, то есть вы правы. Знаете, у Акопа было все. Он и отгулы получал, и работу делал, какая выгоднее, и обедать с боссом ходил. А кроме всего прочего, я хочу сказать, еще и в университете учился, образование получал. А мне вся паршивая работа доставалась, на меня только все кричали, чего мне было хорошего ждать? А у Акопа все было.
– За это ты Акопу и завидовал?
– Да, наверное. Вроде так оно и было.
– Ты знал, что у него было много подружек? Девчонки его любили, как ты думаешь, Джимми?
– Ну и что? Вы меня этим не удивили.
– Ты и здесь ему завидовал?
Этот вопрос поставил Джима Коутеса в тупик.
– Акоп умер, – прошептал он.
– Завидовать можно и мертвому, разве не так?
Парень кивнул в знак согласия.
– Скажи-ка мне, Джимми, одну вещь: что ты чувствовал, завидуя Акопу Артиняну? Это злило тебя, бесило? Ты думал о нем почти все время на работе? Или ты как будто был в него влюблен, Джимми, как будто ты был сам не в себе и ни о чем другом думать не мог, кроме как об этом человеке? Мне и в самом деле необходимо это знать.
Парню надо было обдумать ответ, и Санк-Марс дал ему на это время.
– Да, я думал о нем. Не всегда, конечно, то есть не очень много. Так, иногда, время от времени.
– А когда ты думал о нем, он тебя злил, может быть, или раздражал? Может быть, ты о нем плохо думал, желал ему зла? Тебе не хотелось стукнуть его или сильно пихнуть, еще как-нибудь свою злость на нем выместить?
– Нет, то есть не знаю… Может, иногда. Так, ничего серьезного, – неуверенно сказал парень.
– А тебе никогда не хотелось его убить?
– Не убивал я Акопа! – резко возразил Коутес. – Господи!
Санк-Марс напряженно смотрел на него, не отводя взгляда.
– Давай-ка, сынок, отвечай: тебе когда-нибудь хотелось его убить?
Коутес ерзал на стуле, взволнованно жестикулировал и извивался всем телом, как будто хотел с себя что-то стряхнуть. Мэтерз тем временем как завороженный наблюдал за Санк-Марсом. Он никак не мог понять, то ли его напарник и впрямь стал одержимым, то ли его свирепость и решимость были лишь блестящим спектаклем, разыгранным с единственной целью расколоть парня. Он никак не мог взять в толк, к чему должен был привести этот яростный допрос, зачем ему снова ворошить уже перепаханную землю.
– Да ладно, хорошо, может, я когда и хотел, чтоб с ним что-то плохое стряслось… Не все время, конечно, а так, изредка, иногда, если меня особенно доставали. И что в этом такого? Ну работал он иногда под машиной, а я думал, что будет, если она на него свалится. Ну и что? Что здесь такого страшного?
– Как что, Джимми? Тогда твой приятель был бы убит! Ты желал ему смерти, и вот он умер. И теперь,
