десяти.
Я не закончила (если ты ещё читаешь).
Мы были ещё в постели. Стив спал. Сквозь планки жалюзей мне виден был солнечный свет; с улицы доносился шум машин, и я думала — тело моё удовлетворено сексом, а ум — унижением и чем-то ещё, относящимся к Америке. Что-то во мне оставалось чуждым Америке, а теперь этого больше не было. Американская плоть вошла в мою, и это было то, что мне нужно. А ещё я думала о тебе, Дэн. Как надо будет тебе рассказать об этом, добиться, чтобы ты понял, что отчасти сам виноват.
Ну, всё равно. Вдруг я услышала, как в квартире закрылась дверь. Кошмар. Я подняла голову от плеча Стива и взглянула на дверь спальни. Она была приоткрыта. Потом — в лицо Стиву. Он не спал, но глаза были закрыты, и он улыбался. Погладил меня по спине.
(Мне вряд ли удастся правильно передать его манеру выражаться. Но ты как-то сказал, что это для него великая честь, если его язык будет передан неправильно.)
— Расслабься. Всё нормально.
— Уборщица?
— Точно, — ухмыльнулся он.
Я говорю:
— Дверь открыта.
Из-за двери послышался голос:
— Стив?
Я чуть из собственной шкуры не выскочила. Но он действовал очень быстро. Крепко прижал меня одной рукой к себе, а другой нащупал простыню, которую мы отбросили ночью подальше, и накинул на нас обоих.
— Я тут, Кэтти.
Всё произошло слишком быстро. Она уже стояла в дверях. Стив произнёс:
— Мы наконец добились своего.
Она, конечно, уже знала, видела платье и колготки и все остальные вещички на стуле в той комнате. Я переводила взгляд со Стива на Кейт и снова на Стива. Он всё улыбался. Повернулся и чмокнул меня в щёку.
— Расслабься. Она не против.
Мне хотелось сказать: но я — против, благодарю покорно. Хотелось спрятать лицо под простынёй. Но она уже шла по комнате, в коротенькой синей майке и белых шортах. На губах — понимающая ухмылка. Встала на колени на кровать, перегнулась через меня, чмокнула Стива в щёку, потом меня — в макушку: голову я наклонила очень низко. Он всё ещё прижимал меня к себе. Я не могла бы высвободиться без борьбы, а устроить сцену… неловко было бы обоим. Тут она уселась на кровать с той стороны, сбоку от Стива.
— Счастливы оба?
Стив говорит:
— Потрясно. Просто потрясно.
— Я знала, что так и будет.
— Она прекрасна.
Он снова чмокнул меня в висок, а я выдавила из себя отчаянную улыбку.
— И смущена, Кейт, — сказала я.
— Но ведь это хорошо, когда всё получается. И нечего стыдиться.
А Стив говорит:
— Теперь ты в Калифорнии, детка. — Поднял свободную руку и указательным пальцем коснулся соска Кейт под синенькой майкой. — Эй, осторожней, девчонок насилуют, когда они так одеваются.
— В этом-то и смысл.
Она встала с кровати.
— Мы же собирались в теннис играть. Вот я и пришла. Забыл?
— Ох, Боже милостивый.
— Ну ладно. Кофе кто-нибудь будет?
— Я тебе помогу. Приду через минутку, — сказала я. Но она подняла руки, останавливая меня:
— Вместе придёте. Не порть впечатления.
Она ушла готовить кофе. Стив ослабил хватку. Я села.
— Она что, всегда так приходит?
— Она малость со сдвигом девочка. Понимаешь? Я ей вроде сестрёнки.
— Ты хочешь сказать — вроде братишки?
— Это точно. Я ж говорю — она со сдвигом.
Я говорю, мне надо в ванную. Он, меня не остановил, за дверью висел махровый халат, я его надела. Но на Стива я не смотрела, думаю, он должен был понять. Сказал:
— Дженни? Она вовсе не хотела поставить тебя в дурацкое положение. Ты ей правда нравишься.
— Я, а не ты?
— Да брось ты!
— Мне просто интересно.
Тогда он вылез из кровати и подошёл ко мне. Оперся ладонями о дверь за моей спиной, так что, хочешь — не хочешь, пришлось на него взглянуть. Наклонился ко мне, поцеловал и заговорил, глядя на мои босые ступни:
— Слушай. Ты очень красивая, очень хорошая. Ты просто прекрасна, я не хотел бы, чтоб ты была другой. Только…
Он опять принялся кивать, знаешь этот его номер, когда он хочет сказать, мол, это так серьёзно, что словами не выразить. Я говорю:
— Что, не считать больше, что секс — глубоко личное дело?
— Уступи малость. Попробуй понять, какие мы. (Поднял голову, изображает режиссёра.) Помнишь первые сцены, которые мы играли? Ты же знала, что я перепуган до смерти. Точно? И мы играли, будто мы и не мы вовсе. А всё могло быть гораздо проще. Как вчера. Просто раньше мы всё время торопились. Не пытались узнать, какие мы на самом деле.
Наверное, он заметил в моих глазах сомнение. Щёлкнул меня по носу.
— Вроде она моя любимая сестрёнка. И всё. Мы ведь тут другие. Мы не ревнуем. О'кей?
Он распахнул халат и положил ладони мне на грудь, и опять поцеловал меня. Думаю, он готов был начать всё сначала, но я не позволила.
Когда я вышла из уборной, они оба сидели на кухне. Стив успел натянуть старые джинсы. Мы позавтракали, я наконец успокоилась, хотя чувствовала себя выбитой из колеи; не могла соперничать с ними в естественности, избавиться от чувства, что секс — это то, что следует прятать от чужих глаз. А ещё я чувствовала — глупо стыдиться, что тебя «застали». Ведь вчера, когда дело дошло до дела, я ничего не стыдилась. А Кейт… абсолютное спокойствие, никакого смущения… держится точно так, как тогда, в своём дворце в Бель-Эре. Ну да, конечно, во всём этом есть что-то нездоровое, если судить по нашим английским меркам. Но зато тут отвергается и что-то другое, тоже нездоровое. И после того первого обмена репликами, когда она вошла в спальню, то, что у нас «всё получилось», больше не обсуждалось. Просто — трое друзей, отличный завтрак. Хотя, судя по тому, как Кейт управлялась у него на кухне, она знала её вдоль и поперёк.
Стив по-прежнему хотел поиграть в теннис, но зарезервированное в клубе время они уже пропустили, а у меня не было соответствующей одежды. Так что он отвёз меня в «Хижину», и я переоделась. Он ждал в машине. Милдред и Эйб отсутствовали, думаю, они куда-то уехали, так что тебе пока ещё не так уж публично наставили рога. Мы отправились к Кейт, она уже позвонила нескольким друзьям, в конце концов нас собралось человек девять-десять. Её родителей опять не было, на этот раз они уехали в Палм-Спрингс. Кто-то из друзей играл в теннис на их домашнем корте, мы поплавали, позагорали. Кейт — лучше всех присутствовавших женщин (это я про теннис), а Стив далеко обгоняет всех мужчин. Думаю, он ещё и хотел показать товар лицом. Это совсем новая для меня черта. Оказалось, в школе, в последнем классе, он так здорово играл, что чуть не пошёл в профессиональный теннис. Очень серьёзен на корте и, точно как
