— Ладно. Поехали.
Они с минуту постояли у обочины, ни слова не говоря; наконец, послушное жесту его руки, перед ними остановилось такси. Дженни сказала водителю, куда ехать, но, оказавшись в салоне машины, оба снова погрузились в молчание. Дэн взял её руку в свою, Дженни смотрела в окно. Она снова сражалась со слезами; Дэн крепче сжал её руку. Она всё-таки не заплакала. Пять минут спустя он расплатился с шофёром на самом верху, у озера Уайтстоун-Понд. За деревьями, далеко внизу, простёрся Лондон: он словно спал, окутанный в нежно-голубые, серые и розовые тона, обманчиво уводящие в прошлое: Лондон Констебла450. Они сошли с асфальта на усыпанную гравием дорожку… матери с детьми, студенты, старики… Белка, лесные голуби… Дженни слушала его молча, лишь время от времени задавая вопрос-другой. Он сознавал теперь, когда пришлось вплотную столкнуться с этим, как трудно впервые облечь в слова, в живую плоть столь давние кости, как трудно даже просто выговорить эти слова: обрисовать целый мир ценностных систем, предрассудков, сдерживаемых порывов, фальшивых представлений о вере и свободе… он чувствовал, что ей трудно всё это понять, представить себе. Он попытался сказать ей всё то, чего ему не хватило честности сказать в письме: что было главным врагом, против которого ей всё время приходилось сражаться. Про женщину в камышах и про всё, что за этим крылось. И немного про Асуан и Пальмиру. Всё это говорилось сухо, иронично, почти безразличным тоном: так он мог бы говорить об оригинальном замысле с каким-нибудь скептически настроенным, но умным продюсером вроде Дэвида Малевича — скорее чуть принижая, чем выпячивая достоинства этого замысла; в его описании и он сам, и Джейн выглядели как двое великовозрастных шутов… только таким и заниматься подобной ерундой, это не для молодого поколения.
Когда он закончил, Дженни молчала. Они к этому времени уже перестали бродить по парку, посидели немного на скамье, но теперь снова встали, вышли из-под деревьев, к самому склону холма, и направились вниз, потом — снова вверх, по другому склону, к Кенвуд-Хаусу451.
— Почему ты мне никогда об этом не говорил, Дэн?
— Потому что никогда никому не говорил об этом, Дженни.
Несколько шагов она прошла молча.
— Ты по-настоящему её любишь?
— Она по-настоящему нужна мне.
— Она сильно изменилась?
— Внешне. Не внутренне.
— Близкие души?
— Вряд ли. Слишком во многом мы с ней не согласны.
— Этим меня не одурачишь.
— Я и не пытаюсь. Во всём главном мы с ней согласны.
И снова они шагали вперёд в полном молчании.
— Вижу, у тебя всегда были проблемы с подбором актрисы на главную роль. Ведь мы — претендентки — всего лишь бледные тени.
— Я давным-давно вывел всё это за пределы драматургических игр.
Дженни искоса взглянула на Дэна.
— Как жаль, я не знала. Я бы надела длинную ночнушку и отправилась танцевать меж пальмами на бульваре Сансет. — Она встала в позу и состроила мину глупенькой ingenue452: — Вы не можете забрать меня в полицию, господин полицейский, ведь я просто плод чьего-то воображения. — Она увидела, как Дэн усмехнулся, вдруг подошла поближе и просунула ладонь под его локоть. — Я хотела бы, чтобы ты собрал нас всех вместе. Тогда мы могли бы обменяться заметками.
— А я и собрал вас всех вместе.
— Как Синяя Борода.
— Ерунда какая!
Она дёрнула его за локоть:
— Собрал только то, что
— Я не допущу, чтобы к великой тайне моей жизни относились с неподобающим легкомыслием.
— Ай-я-яй! Эта противная девчонка его обидела? Посмеялась над ним? — Дэн улыбнулся. Её рука скользнула вниз и сжала его пальцы. Мгновение спустя она сказала: — Мне просто хотелось ещё раз почувствовать, что ты мне близок.
— Дело не в том, что она мне ближе, чем ты, Дженни.
— А в чём же?
— Может быть, мы просто больше жалеем друг друга. И с большими основаниями.
Она рассматривала траву под ногами.
— А она сейчас в Лондоне?
— В Оксфорде. Она собирается продавать дом. Поехала, чтобы заняться этим.
— Вы с ней собираетесь изображать Дарби и Джоанну453 в славном Девоне?
— Я уже потерял надежду уговорить хоть одну из женщин моей жизни пойти на это. Может быть, удастся купить дом здесь.
— И ты продашь свою ферму?
— Буду наезжать туда, как раньше. Может, немного чаще. — Немного погодя он сказал: — Джейн хочет заняться политикой. На местном уровне. — И он смущённо улыбнулся. — Между прочим, ты прогуливаешься с полноправным членом лейбористской партии. Стал им на прошлой неделе.
— Ты что, всерьёз?
— Пока что не очень. Но посмотрим.
Его сообщение всё-таки вызвало у неё улыбку, но не ту, какую он ожидал увидеть: насмешливого презрения в ней не было, было лишь насмешливое любопытство.
— Она что, правда дама очень левых взглядов?
— Знаешь, мы с ней словно актёры в трудной пьесе. Мы понимаем, что нам обоим хочется сыграть свои роли. Но пока не представляем, как нам в эти роли войти. — И добавил: — Тем более что мы оба не очень- то доверяем режиссёру… или режиссёрам.
— Для тебя это, видимо, совсем новый опыт?
Дэн улыбнулся в ответ на её иронический тон.
— Писатели тут котируются ещё ниже, чем обычно. В этом главная проблема.
Он чувствовал — соблазн продолжить расспросы очень велик, но она явно решила не отказываться от роли, которую теперь играла. Он ясно чувствовал, что она играет, хотя это требует большого мужества: играет, потому что должна.
— Думаю, из тебя выйдет прекрасный политик — с твоим-то умением лгать да за нос водить.
— О, я ещё тебя удивлю, вот посмотришь.
Она украдкой глянула на его лицо:
— И что же — правда прощай экран?
— Не знаю. Если роман разобьёт меня в пух и прах, рискну снова сунуться в театр.
— Это было бы замечательно. И для меня бы нашлась хорошая объёмистая роль. — Она помолчала. — Мне так хочется вернуться в театр. Прямо сейчас. На следующей неделе.
— Так сделай это. Как только закончишь следующий фильм. Дэвид — прекрасный агент. Только он всей твоей жизнью станет руководить, если ты ему позволишь.
Дженни кивнула. Они опять прошли несколько шагов молча. Потом она снова взяла его за руку:
— Ты согласишься иногда встречаться со мной? Чтобы я смогла время от времени получать какие-то крохи от работы твоего старого, насквозь прогнившего мозга. Даже если ты всего-навсего будешь объяснять мне, какой отвратительной весталкой-девственницей я становлюсь.
— Ну конечно.
— Вот мы погуляем здесь, и я больше не увижу тебя целый год.
Теперь сам Дэн — вроде Дженни — перескочил совсем на другую тему:
— Только бы он как следует разглядел, что такое Дженни Макнил.
