Она чуть кивает, не поднимая головы от колен. Он неловко маневрирует, пытаясь развернуть плоскодонку. Потом, яростно орудуя шестом, ведёт её к устью канала, за первую полосу тростника, останавливает у берега и закрепляет воткнутым в дно шестом. Опускается перед девушкой на колени.
— С тобой всё в порядке?
Она кивает, медленно поднимает голову и вглядывается в его лицо; потом странным жестом снимает тёмные очки и снова смотрит.
— Ох, Дэн!
— Ужас какой.
— Это…
— Я знаю.
С минуту они глядят друг на друга, не в силах осознать случившееся, потрясённые встречей со смертью, разнёсшей вдребезги их утренний мир. Он берёт её руки в свои, осторожно сжимает; глядит в сторону устья:
— Пожалуй, надо сказать об этом Эндрю.
— Да, конечно. Мне уже лучше.
Он снова с беспокойством вглядывается в её лицо, потом поднимается и спрыгивает на берег. Бежит по высокой траве в сторону реки. Девушка сидит, положив голову на высоко поднятые колени, словно не хочет больше смотреть на белый свет.
— Эндрю! Эндрю!
Две головы поворачиваются в его сторону, глядят сквозь ивовую листву; он останавливается, смотрит с берега вниз.
— Мы обнаружили в воде труп.
— Что?
— Труп. Мёртвое тело. Кажется, это женщина. В камышах.
Студент по имени Марк, несколькими годами старше Эндрю и Дэна, поднимается и шагает на берег. Он загорелый, усатый, с ясными серыми глазами… Дэниел знает о нём только то, что это один из ничем не примечательных приятелей Эндрю Рэндалла, которых у него везде и всюду полным-полно.
— Точно?
— Абсолютно. Мы на него наткнулись. Можно сказать, прямо в него врезались.
К ним присоединяется Эндрю.
— А Джейн где?
— В лодке осталась. Она ничего. Просто перепугалась.
— Пойдём-ка посмотрим, — говорит Марк.
— Минуточку, мой милый.
Эндрю спускается в лодку, шарит в кармане плаща, извлекает серебряную плоскую флягу в кожаном футляре. Теперь они втроём быстро шагают по берегу туда, где осталась Джейн. Она поднимает голову. Эндрю спускается в лодку, откручивая колпачок фляги.
— Ну-ка глотни капельку, Джейн.
— Да всё нормально.
— Это — приказ. Один капелюнчик, и всё тут.
Она подносит флягу к губам, глотает, на миг у неё перехватывает дыхание.
Марк оборачивается к Дэниелу:
— Покажи-ка мне, где это.
— Зрелище кошмарное. На черта…
Серые глаза смотрят сурово.
— Я участвовал в десанте у Анцио25, старина. И кстати, тебе-то когда-нибудь доводилось видеть утопшую овцу, долго пролежавшую в воде?
— Да, Господи, мы же прямо врезались в этот…
— Понял. Всё равно надо проверить.
Дэниел колеблется, потом идёт за ним вдоль берега, туда, где тростники выступом перегораживают канал.
— Примерно вон там. — Он указывает рукой. — Посредине.
Марк сбрасывает ботинки, спускается с берега, раздвигая стебли, делает шаг вперёд, нащупывая дно. Нога проваливается в ил, он ищет опору потвёрже, шагает дальше. Дэниел оборачивается. Видит Джейн: она стоит в высокой траве, ярдах в сорока от него, глядит в его сторону. Эндрю подходит к нему, протягивая флягу. Дэниел отрицательно мотает головой. Камыши уже сомкнулись позади Марка, полускрыв его от глаз, вода достаёт ему выше колен. Дэниел отводит взгляд, рассматривает пурпурные хохолки иссопа на берегу. Две синих стрекозы, сверкая прозрачными, в чернильных пятнах крыльями, трепещут над цветками, потом улетают прочь. Где-то вдали, вверх по каналу, подаёт голос болотная куропатка. Спину Марка, обтянутую свитером цвета хаки, не разглядеть среди тесно стоящих зелёных стеблей, камыши смыкаются, дав ему пройти; шорох, хлюпанье, плеск. Эндрю рядом с Дэном бормочет:
— Ставлю пять фунтов, девка какая-нибудь уличная. Опять наши доблестные американские союзнички развлекались. — Потом окликает: — Марк?
— Порядок. Нашёл.
Больше ничего Марк не говорит. Им кажется, что он необъяснимо долго остаётся невидимым в густых камышах, молчит — ни звука; время от времени то там, то здесь колышутся головки рогоза. Наконец он появляется, шагает, тяжело вытягивая ноги из ила, выбирается на траву, мокрый до бёдер, ноги облеплены чёрной грязью; от него несёт гнилью, илом; и ещё чем-то гадким пропитан воздух, сладковатым, страшным… Марк морщится, бросает взгляд туда, где стоит Джейн, и говорит очень тихо:
— Она довольно давно погибла. Вокруг шеи — чулок, в волосах червей полно.
Он наклоняется, срывает пучок травы, счищает грязь.
— Надо до «Виктории» поскорей добраться. В полицию позвонить.
— Ну слушайте, что за паскудство! Я только-только начал грызть гранит науки. И шампанским запивать.
Дэниел опускает глаза, ему не до шуток. Ему кажется — оба они презирают его… безвольного хлюпика из студенческой богемы, эстетствующего буржуа. Ему неприятно, словно его обманули, воспользовавшись плодами его собственного открытия. Но он ведь не участвовал в десанте при Анцио и вообще не нюхал пороху за те два бесцельно убитых года, что служил в армии. Втроём они направляются к Джейн. Марк берёт командование на себя:
— Вы оба лучше ждите здесь, пока фараоны не явятся. Думаю, вам стоит воспользоваться нашей стоянкой. И Бога ради, никого сюда не пускайте. Не надо, чтобы тут кто-то ещё топтался. Пошли, Эндрю.
Эндрю улыбается Дэниелу:
— За тобой пятёрка, старина.
— А я с тобой пари не заключал.
Дэниел на какой-то миг перехватывает его взгляд — умный, изучающе-насмешливый взгляд отпрыска старинного аристократического рода. Но только на миг. Ему протягивают плоскую флягу:
— Точно не хочешь глотнуть? Щёчки у тебя малость побледнели.
Дэниел решительно мотает головой. Эндрю посылает Джейн воздушный поцелуй и отправляется вслед за приятелем. Дэниел ворчит себе под нос:
— Бог ты мой, мне кажется, всё это просто доставляет им удовольствие.
— А кто этот второй?
— Да Бог его знает. Какой-то герой войны. Джейн глубоко вздыхает, чуть улыбается Дэниелу:
— Ну вот, мы с тобой опять стали притчей во языцех.
— Приношу глубочайшие извинения.
— Это же я предложила.
От берега кричит Марк и машет рукой: зовёт к себе. Дэниел машет в ответ.
— Ты иди, Джейн. Я пригоню лодку.
Когда он добирается до устья канала, она уже стоит на берегу под ивами. У её ног — неоткупоренная
