окруженье других глыбин. Дескать, согласно поверью, совокупленье на сем каменном ложе возвращает мужчине былую силу. Сперва девица шибко забоялась, и господин, осерчав, покрыл ее нехорошими словами. Так что Ребекка подчинилась, но вся, говорит, заледенела от страху. Ну вот, сэр, улеглась она на камень…
В: Голая?
О: Нет, сэр, но ей было приказано задрать подол, оголить, прошу пардону, мохну и раздвинуть ноги. Ну вот сейчас-то, думает она, господин и явит свою удаль, коль антураж ему благоприятен. Однако его сиятельство стоят себе меж двух валунов и только смотрят. Робеет, думает девица, боится оплошать. Может, начнем, говорит, а то я уж озябла. Господин велит ей прикусить язык и лежать тихо, а сам так и стоит шагах в десяти. Неизвестно, сколько времени минуло, но только на своем лежаке Ребекка до костей промерзла. И тут вдруг послышался звучный шорох, словно в темноте пронеслась громадная птица. А потом жахнула молния, хоть гром не урчал. Во всполохе Ребекка углядела фигуру в темных колыхавшихся одеждах, что статуей высилась на близстоящем каменном столбе. Ликом черная, как эфиоп, она жадно вперилась в девицу и, казалось, готова спикировать на добычу стервятником, чьи крылья давеча вспороли тишину. Через мгновенье гнусное виденье исчезло, будто помнилось, но теперь, после того, что произошло в пещере, Ребекка наверное знала: нет, не померещилось. А тогда, через пару стуков сердца, на нее будто повеяло жаром далекой печи, каковой не опалил, однако на миг окутал зловоньем горелой мертвечины. Потом вновь пали мрак и стужа.
В: Та фигура не взгромоздилась на нее? Помимо теплого ветра что-нибудь ее коснулось?
О: Я спрашивал — сказала, нет, сэр. Будь иначе, она б призналась, ее и тогда трясло от ужаса — мол, такое забыть невозможно.
В: И кто ж, по ее мненью, был тот эфиоп-стервятник?
О: Властитель преисподней, сэр, князь тьмы.
В: Сатана собственной персоной?
О: Так точно, сэр.
В: Рогов иль хвоста она не приметила?
О: Нет, сэр. От страха девица чуть не сомлела, и все произошло, как она выразилась, в мгновенье ока — не успеешь ни сообразить, ни подметить. Но после того, что случилось потом, она уверена: то был он. Я еще расскажу вашей милости.
В: Как все закончилось в кромлехе?
О: Опять же странно, но уже без чертовщины, сэр. Бог знает, сколько она пролежала в забытьи, но очнулась, когда его сиятельство подсели к ней и взяли за руку. Затем они помогли ей подняться и обняли, по ее словам, точно сестру иль супругу. «Ты храбрая, я тобой очень доволен», — сказали его сиятельство. «Со страху чуть не померла, — отвечает Ребекка. — Поди не испугайся. Что там летало?» «Ничего. Оно не причинит тебе зла. Нам пора». Господин взял ее под руку и вновь похвалил, сказав, что не ошибся в своем выборе.
В: А что Дик?
О: Как раз к сему подхожу, сэр. Там он и стоял, где ему было велено ждать. Господин его обнял, но не как хозяин слугу, а как равный равного, будто выражая сердечную признательность.
В: Знаками они обменялись?
О: Об том Ребекка не сказывала, сэр. Вместе с Диком она воротилась в гостиницу, а его сиятельство остались у храма; сколько они там пробыли, ей неведомо. Дик опять ее возжелал, однако на сей раз она воспротивилась. Малый ее не понуждал и оставил в покое, словно понимая, что она перенесла тяжкое испытанье. Вот, сэр. Все в точности рассказал, ни крохи не опуская.
В: Других объяснений происшедшему она не дала? Ты поднажал на нее?
О: Мол, теперь она окончательно уверилась: его сиятельство задумали какую-то величайшую гнусность. Будущность шибко ее пугала, и вышло, что не зря она опасалась.
В: Не спеши. До приезда в «Черный олень» еще что-нибудь произошло?
О: Не сказывала, сэр. А накануне того последнего дня его сиятельство вновь спустили на нее всех собак. Призвали к себе и обвинили в дерзости, коей она ни сном ни духом за собой не ведала, а за распутство посулили геенну огненную да всяческие кары. Причем изъяснялись, словно какой- нибудь проповедник из квакеров иль анабаптистов, грозя наказаньем за исполненье их собственных повелений. Вспоминаю всю нашу историю, сказала Ребекка, и дивлюсь, как в нем уживались два разных человека. Потом в своей постели она плакала оттого, что господин беспричинно к ней столь жесток. «Давеча ж он тебя хвалил», — говорю. «Со знатью вечно так, — отвечает. — Что флюгер под ветром собственных прихотей».
В: Часто ль так неуважительно отзывалась она о благородных особах?
О: К сожаленью, да, сэр. Об том еще поведаю.
В: Непременно. Вот что меня интересует: она ж знала — затевается нечто дурное и греховное, верно? Поняла еще в кромлехе. Отчего ж не попыталась сбежать иль найти участье в мистере Лейси, хоть что-нибудь сделать? Почему целых три дня безропствовала, точно агнец на закланье?
О: Она считала, мы с мистером Лейси тоже в сговоре, а посему бесполезно к нам обращаться. В Уинкантоне и Тонтоне хотела сбежать, да не знала дороги; девица поняла, что на всем белом свете одна-одинешенька, помощи ждать неоткуда, — вот духу-то и не хватило.
В: Ты ей поверил?
О: Да, сэр, поверил, что от страха бедняжка ополоумела. Как говорится, один в поле не воин, чего уж требовать от слабой женщины.
В: Его сиятельство хоть как-то обмолвились об грядущих событьях?
О: Нет, сэр. Утром Ребекка подивилась моему отсутствию, но мистер Лейси сказал, что я выслан вперед. Еще большей неожиданностью стало то, что у виселицы и он вдруг распрощался. Девица осталась наедине со своими мучителями, и дурные предчувствия ее еще больше окрепли. Не проронив ни слова, его сиятельство поехали дальше. Лишь у брода Ребекка осмелилась с ними заговорить и получила ответ: «Подъезжаем к водам, кои ты сама отведаешь».
В: В смысле, те самые целебные воды, упомянутые еще в Лондоне?
О: Да, сэр.
В: В дороге об них кто-нибудь говорил? Скажем, мистер Лейси?
О: Ни словечка, сэр.
В: А в гостинице?
О: Никто ничего, сэр. Сейчас вы поймете, что его сиятельство мрачно пошутили. Не было там никаких вод.
В: Продолжай.
О: Расспрашивать девица не рискнула. Казалось, слуга с господином во всем заодно и оба воспринимают ее лишь как часть поклажи. Ну вот, добрались к влумине, и Дик куда-то смотался, но перед тем его сиятельство приказали ему распаковать коробку, где лежал новехонький майский наряд: сорочка, юбка, белые чулки. Прежде Ребекка его не видела. Велели переодеться. Она уж смекнула, чего ждать, и все крепче страшилась дальнейших безумств. Чтоб поблажить хранителям кладезя, только и сказал господин. Ребекка не поняла, но ослушаться не посмела.
В: Хранителям, говоришь?
О: Да, сэр. Скоро все прояснится. Ну, двинулись они. По дороге Ребекка дважды спросила, чего, мол, затевается, такого, дескать, уговору не было, и оба раза ей приказали молчать. Ну вот, дошли до места, где я увидал их коленопреклоненными.
В: Перед серебристой дамой?
О: Да, сэр. Та будто из воздуха соткалась — этакое сверхъестественное явленье в безлюдном месте вкупе с необычайной наружностью выглядело зловещим предзнаменованьем. Едва в полусотне шагов она возникла, как его сиятельство обнажили голову и пали на колени, следом Дик,
