в которые мы с ней одеты… Гордость не позволила мне искать поддержки у короля… Остальное вы знаете…
Пока Оливье говорил, его вероломную собеседницу обуревали весьма противоречивые чувства.
Женщина, чьим кумиром было золото, торговка, преклонявшаяся перед богатством, драгоценностями, титулами и почестями, красавица, имевшая возможность удовлетворить свое тщеславие, Миртиль размышляла: «Подобные новобранцы встречаются нечасто… Такие люди ценятся на вес золота. Его не надо обучать ни ремеслу солдата, ни искусству моряка. Он знает и то и другое. Я видела его в деле, когда он фехтовал с завсегдатаями „Сосущего теленка“: мужество, ловкость, великолепное самообладание…
Из таких храбрецов получаются великие воины. А их-то нам и не хватает!
Там он придется ко двору. Я смогу дорого за него взять».
Возлюбленная, еще не пришедшая в себя после утраты поклонника, покинутая невеста, чувственная женщина — все эти дамы разом пытались найти общий язык с деловой особой, которая оценивала мужчин примерно так же, как барышник на ярмарке оценивает лошадь.
Итак, Миртиль продолжила беседу сама с собой: «Как знать? Теперь он вдовец… Мой муж, сьер Годфруа Кокбар, ему в подметки не годится ни по уму, ни по красоте, ни по отваге… Можно было бы все уладить. Кокбар любит только золото, так что на известных условиях он охотно закроет на все глаза. Да и в Париже он теперь бывает редко. Я молода и привлекательна… Я вновь завоюю сердце этого дворянина…»
И, украдкой бросив взор на красавца Оливье, она мечтательно вздохнула. Его высокий рост, тонкий стан, темные синие глаза, густые светлые волосы заставляли ее грудь вздыматься от волнения.
Злая Фея решила испытать судьбу. Слепо веря в ее предначертания, она готова была подчиниться ей.
Миртиль позвонила; мгновенно появилась Бабетта Жертро.
— Принеси вина и фруктовой воды, — приказала хозяйка.
Субретка поклонилась и исчезла, а через несколько минут вошла вновь, неся поднос, уставленный бутылками и стаканами. Аккуратно опустив его на маленький одноногий столик, она вопросительно взглянула на свою госпожу.
— Вы можете идти, милочка.
Отпустив служанку, Миртиль наклонилась к гостю, ничуть не смущаясь тем, что выставляет напоказ округлые прелести, заманчиво белевшие в вырезе корсажа, и одарила его взглядом и улыбкой, способными соблазнить и святого.
— Позвольте мне самой наполнить ваш стакан, — любезно произнесла она, как бы нечаянно коснувшись его руки.
Она была бы несказанно удивлена, если бы в эту минуту ей удалось прочесть грустные мысли шевалье: «Увы, она так до сих пор ничего мне и не пообещала!»
Благородство чувств нередко граничит с наивностью. Оливье прекрасно понимал, что томная красавица, претендующая стать доброй феей-спасительницей для Армель, заигрывает с ним. Но он думал, что дама, без сомнения вызывающая восхищение у всех без исключения мужчин, ведет себя таким образом просто из привычки к кокетству.
Он улыбнулся ей в ответ; он был галантен, комплименты его звучали искренне.
Миртиль ожидала, когда же он перейдет к действиям, и все более склонялась к тому, чтобы не оказывать сопротивления.
Она очень рассчитывала на испанское вино, надеясь, что оно придаст де Сову дерзости, которой, по ее мнению, ему так недоставало. С плохо скрываемым нетерпением наблюдала она за переменами, происходившими с Оливье: на бледных щеках молодого человека появился румянец, глаза заблестели, движения стали резкими и несколько угловатыми. Однако он так и не решился коснуться ее руки, что позволило бы ей самой вступить в игру.
Королева Двора Гробье, хитрая и изворотливая содержательница «Сосущего теленка», поняла, что ждать больше нечего.
…Внезапно голову Оливье словно сдавили свинцовым обручем, а все его тело стало чужим и непослушным.
Он обмяк, соскользнул с канапе и без чувств растянулся на ковре.
Тогда Миртиль встала, подошла к нему и острым носком изящной туфельки толкнула безжизненное тело. Своим обычным — то есть сухим и резким — голосом она воскликнула:
— Глупец! Ты сам этого захотел! Лишь от тебя зависело, где встретить новый день: пленником в сыром подвале или повелителем в моих объятиях.
Повинуясь приказу Злой Феи, в комнате словно из-под земли появились двое слуг. Казалось, они уже привыкли к той работе, которая их ожидала. Обезоружив Оливье, они с ног до головы опутали его веревками, так что он стал похож на перевязанную колбасу.
— Вот, хозяйка, готово, — объявили они Миртиль, которая никак не могла оправиться от удара, нанесенного ее самолюбию, а посему решительным шагом расхаживала по комнате, не желая присесть и хорошенько обдумать свои действия.
— В печь! — приказала она.
— Тогда открывайте!
Спохватившись, она наконец остановилась.
— Действительно, как же я могла забыть! Вы ведь сами не откроете!
Решительно, особняк Сен-Мара был просто нашпигован всяческими ловушками и таинственными приспособлениями! Мы уже видели, как Эстафе провел сюда Оливье таким путем, который сам шевалье никогда не смог бы проделать вторично, даже если бы у него возникла настоятельная в том потребность. Госпожа Миртиль и ее сообщники предусмотрели решительно все, так что, если бы Оливье и удалось вернуться в кабачок и отыскать дверь, ведущую в подземный ход, он все равно не сумел бы найти дорогу в особняк. Миртиль направилась прямиком к трехстворчатому зеркалу, которое висело над полкой беломраморного камина, являвшегося истинным украшением ее гостиной. Своей хорошенькой ручкой она нажала потайную пружину. Механизм привел в движение зеркало, и оно повернулось на своей оси, открыв проход в каминную трубу. В глубине показалась закопченная дверца, немедленно скользнувшая в сторону. Теперь в стене зияло широкое отверстие.
— Поднимайте! — скомандовала красавица.
— Раз… два… три! — пыхтели слуги, беря на руки отнюдь не легкое тело шевалье.
Наконец они подтащили его к этой страшной дыре и столкнули вниз…
— Счастливого пути! — с усмешкой произнес один. — Прощай!
Второй же, настроенный более мрачно, проворчал:
— Уж ты-то никогда сюда не вернешься, раз вышел отсюда таким путем!
При этих его словах Миртиль истерически расхохоталась…
II
ВОЗНИЦА МЕРТВЫХ
Обитатели Долины Нищеты не без оснований полагали, что кабачок «Сосущий теленок» не являлся единственным источником существования госпожи Миртиль — ведь всех доходов с него вряд ли хватало, чтобы оплачивать даже туалеты красавицы, не говоря уж об ее драгоценностях.
Так оно и было: сие злачное заведение служило ей всего лишь прикрытием, но прикрытием замечательным.
Вокруг грязных столов «Теленка» Злой Фее удалось собрать все самое опасное отребье, которое только порождал преступный мир того времени. Она стала своего рода правительницей, в чьем подчинении были наемные убийцы, воры, мошенники, бандиты и прочий сброд обоих полов; мы, разумеется, избавим нашего читателя от описания их пороков и низменных страстей.
Иногда двери кабачка плотно закрывали, оставляли гореть всего несколько свечей — и бывшая возлюбленная… нет, вернее сказать, бывшая невеста честного и благородного Оливье де Сова являлась к своим «подданным». Она была уверена, что ее встретят с величайшим почтением, ибо свиту ее составляли Эстафе, Жоэль де Жюган, Марсель де Ремай и им подобные молодчики. В их-то сопровождении «королева» и совершала свой выход.
Она платила за угощение и выпивку и весь вечер гордо восседала среди этих мрачных субъектов,
