Я верю в ее существование и полагаю, что именно она станет причиной моей гибели.
Итак, у меня нет никаких причин скрывать, что некоторое время я поддерживал отношения с господином Лекоком, чье сыскное агентство, созданное независимо от содержавшейся на казенный счет полиции, было тем не менее своего рода полицией. Я выполнял свой долг, и это меня оправдывает. Мне было поручено найти, вот я и искал.
Господин Лекок очень стремился вовлечь меня в свою организацию (у меня были основания так считать, я и по сию пору в этом убежден). Так вот, я пытался воспользоваться его услугами, чтобы выполнить последнюю волю двух моих клиентов или, скорее, чтобы оградить интересы принцессы Эпстейн. Ведь если два обязательства противоречат друг другу, человек невольно выбирает то, которое ему больше по душе. Человек беспристрастен лишь на словах. Я всей душой желал счастья Ните и потому искал не законного наследника, этого Ролана, сына генерала Раймона де Клар; я искал доказательства того, что его нет в живых…
– И что же, – спросила Роза, голос которой звучал как-то необычно, – ты нашел эти доказательства, братец?
НЕЖДАННАЯ ГОСТЬЯ
Леон немного помолчал и сказал: – Я не нашел прямых доказательств смерти наследника рода де Клар, зато нежданно получил косвенные. Он не заметил странной усмешки на губах сестры и продолжал:
– Таким косвенным доказательством я считаю похищение бумаг, подтверждающих законные права молодого Ролана де Клар. Принцессе Эпстейн, которая и так уже владеет имуществом, эти документы были не нужны. Они могли понадобиться лишь самозванцу, желающему утвердить свои права.
– Когда пропали документы? – спросила Роза.
– Через полтора месяца после гибели господина Лекока.
– А самозванец уже объявился?
– Пока нет.
– Почему же ты не заявил в полицию?
– Я подал жалобу.
– А на кого?
– На графа и графиню дю Бреу де Клар.
– Вот как? – сказала Роза. – У тебя есть причины подозревать их?
– Есть… и очень весомые.
– И чем дело кончилось?
Вместо ответа Леон указал на ящик, где лежали пистолеты.
– Что ты хочешь сказать? – не скрывая волнения, спросила Роза.
– Вызвали меня к главному прокурору. Там проведали о наших связях с Лекоком, попытались их раздуть, преувеличить, превратно истолковать. Заявили, что раз я влюблен в принцессу (а я и не отрицал), да вдобавок честолюбив, выходит, я в этом деле лицо заинтересованное, и вполне вероятно… Ты знаешь ведь про кассира, который надел маску и обчистил собственную кассу? Подобные примеры весьма заразительны, здесь есть где развернуться тем, кто только и ищет, чем бы поживиться. В наш век сплошь и рядом под подозрение попадают нотариусы и священники, коих прежде ограждало их общественное положение…
– Так, значит, брат, тебя подозревают… – медленно произнесла Роза.
– Мало того – обвиняют! Я на положении арестанта и отпущен не под честное слово, а на поруки и сейчас нахожусь под надзором. В конторе появились два писаря, которые на самом деле не писари, и слуга, который вовсе не слуга. Стоит мне выйти, один из них неотступно следует за мной.
– И ты согласился?
– Представь себе. Мне еще повезло, могли ведь и в тюрьму посадить.
– На что же ты надеешься?
– Ни на что. Просто дожидаюсь своей участи.
Они помолчали, потом Роза спросила:
– Ты не знаком ли с сыном герцогини Терезы?
– Видел как-то раз, – устало ответил Леон. – Очень давно.
– А с Господином Сердце ты знаком?
– Нет, – удивился нотариус. – А почему ты спросила?
– Да ведь ты ему написал, пригласил в контору.
– Верно. Откуда ты знаешь?
– Господин Сердце часто навещает могилку за усыпальницей герцогов де Клар.
– Вон оно что! – удивленно пробормотал Леон. – Право, не знаю толком, с чего вдруг написал. Так, в голову взбрело.
– Я люблю этого человека, – твердо проговорила Роза.
– Вон оно что! – снова сказал Леон. Потом добавил:
– Не может быть… Неужто это он…
