– Бог мой! – простонала маркиза. – Давно не проводила я такого тревожного вечера. Да еще эти бандитские истории... Вы слышали, что рассказывал господин Шампион? Черные Мантии с чрезвычайной ловкостью проникают в особняки!
Поднявшийся на ноги полковник, подозвав Жермена, сказал:
– Вооружись пикой и оберегай госпожу маркизу, а я пройдусь дозором по дому, вдруг и вправду где- нибудь затаился коварный враг.
Лакей взирал на него с разинутым от изумления ртом, а маркиза д'Орнан обиженно проговорила:
– Я и не подозревала, мой друг, что вы умеете отпускать шутки столь дурного тона.
Обогнув стол, полковник поцеловал ей руку и, еще более развеселившись, промолвил:
– Надо полагать, это последствия моей невоздержанности за ужином, – я попросту выпил лишнего... Оставайся здесь, Жермен, я сейчас вернусь.
Он пересек столовую шагом медленным и тяжелым, но лишь только оказался на лестнице, взбежал наверх с ловкостью старого кота и бесшумно заскользил по паркету третьего этажа.
Дверь покоев мадемуазель де Вилланове была первой по коридору; полковник приблизился к ней, не издав ни единого скрипа, и приложил глаз к замочной скважине.
«Длинное же она пишет письмо! – подумал он. – Пиши, пиши, моя прелестница, я слежу за тобой с родительской бдительностью и имею на это свои причины».
Он отошел от двери, спустился на три ступеньки по лестнице, затем вновь поднялся по ним уже без всяких мер предосторожности и направился к комнате Валентины, звонко отпечатывая каждый шаг.
– Ты уже спишь, моя милая девочка? – через дверь спросил он.
– Нет.
– Не хочешь выйти к столу?
– Я не голодна.
– Тогда открой мне, малышка, я слишком стар для того, чтобы девочка твоего возраста заставляла меня простаивать в коридоре.
Прошло секунды две или три, прежде чем дверь отворилась.
– Мне хотелось побыть одной, – произнесла Валентина довольно неприветливым тоном, – что вы от меня хотите?
– Не очень гостеприимная встреча, – промолвил полковник, целуя ее в лоб, а про себя в который раз подумал: «Странная девочка!»
Он вошел, прикрыв за собой дверь.
Его взгляд тотчас же устремился к изящному бюро, за которым только что писала Валентина. Но крышка его была опущена, а стул, на котором она сидела, аккуратно придвинут к стене.
– И чем же ты занималась в одиночестве? – отечески ласковым тоном поинтересовался полковник.
– Думала, – тихо произнесла девушка.
– О ком? Надо полагать, о нашем неотразимом Реми д'Арксе?
– Да, – призналась Валентина.
– Только о нем – и ни о ком другом? – словно о чем-то догадываясь, протянул старик.
Девушка хранила молчание. Старец без приглашения уселся со словами:
– От столовой досюда целых двадцать две ступеньки, представляешь, как я устал?
Тонкие брови Валентины нахмурились.
– Что вы от меня хотите? – повторила она свой вопрос.
– Ты готова отгородиться стеной от того, что тебе не по нраву. И как ни странно, таких вот именно строптивиц окружающие обожают. Малышка, ты зря бунтуешь, в этом доме никто не посмеет тебя ослушаться, ты королева здесь, все мы готовы исполнить любую твою фантазию. Ты отказала бедному Реми?
– Он вам сказал об этом? – удивилась Валентина.
– Нет, об этом я догадался сам, как и о многом другом... – не сдавался полковник. – Впрочем, мне не удалось догадаться, почему ты отказала человеку, которого любишь, – неожиданно заявил он.
Девушка упорно молчала.
Полковник взял ее за руку, усадил напротив себя и продолжал тоном, в котором точно были отмерены дозы суровости и глубокой нежности:
– Успокойся, моя милая девочка, я зашел сюда ненадолго, а поскольку ты не желаешь мне отвечать, наша беседа будет совсем короткой. Сердца юных девушек переменчивы, допроси как следует свое и внимательно выслушай его ответ. Госпожа маркиза любит тебя, как родная мать, обо мне и говорить нечего. Если молодой человек, которому ты только что писала... не дрожи, девочка, я узнал об этом без всякого колдовства... если молодой человек, для которого ты хранишь свое сердечко, достоин тебя, можешь рассчитывать на мою помощь. Слышишь? Меня интересует только твое счастье.
Он стиснул руку Валентины, которая оставалась холодной, и прижал ее к своему сердцу.
– Вот чего я хотел от тебя, – продолжал он, целуя ее, – я хотел тебе только сказать, чтобы ты ничего не боялась, что твое желание – закон, и я постараюсь, чтобы маркиза нашла подходящим, замечательным и
