ничего не знаю. Все это говорила Маргарита.
– Ренье должен хорошо ее помнить, – сказал Карпантье, – она позировала ему в мастерской для картины «Венера в облаке». Она тогда закрывала лицо густой вуалью.
– Так это была она?! – невольно воскликнул молодой художник.
– Она меня спрашивала, не хочу ли я присоединиться к «Охотникам за Сокровищами», – продолжал Винсент, с презрением передергивая плечами. – К этим искателям Нищеты! Они бегают все с завязанными глазами и играют в жмурки. Нет никаких сокровищ!
– А тогда, – вступила в разговор укротительница, подмигивая остальным слушателям, – о каком таком деле вы все время твердите? Деле, которое должны завершить непременно этой ночью?
Винсент метнул на нее гневный взгляд.
– И почему, – добавила госпожа Канада, – старый тигр пытался сожрать вас трижды за один день? В день, который последовал за той ночью, когда Пиклюс и Кокотт связали вас по рукам и ногам?
И почему тогда возникла у вас идея бежать на другой конец света и жить в горе, будто погребенный заживо? Слава Богу, что никаких сокровищ нет. Но безумцам не так-то легко сбежать от своих сиделок и броситься вниз головой с пятого этажа или прыгнуть прямиком в огонь – имейте это в виду... А теперь вернемся к нашим баранам. Внимание, господин Ренье! Сейчас я расскажу о том, что имеет прямое отношение к вам. Графиня Маргарита говорила так:
– Что касается второго, того итальянца, который называет себя шевалье Мора, с ним все обстоит прямо противоположным образом: он хотел войти в наше сообщество, но мы ему отказали. И правильно сделали. Это наш самый опасный враг. Он помечен знаком избранных, и окажись он среди нас, он непременно стал бы Хозяином. Но нам Хозяин больше не нужен. Он, как и Винсент, останется в живых до тех пор, пока мы не проникнем в его тайну.
Последний, граф Ренье, который ничего не знает о своем происхождении, принадлежит нам целиком и полностью. Нам даже нет никакой необходимости убивать его. Он пришел к доктору Самюэлю с тремя кровоточащими ранами, каждая из которых могла быть смертельной...
– Это правда, молодой человек? – прервала сама себя укротительница, обращаясь к художнику.
Ренье страшно побледнел и, не глядя на Ирен, ответил:
– Правда все, что касается ран, но я никогда не слышал, чтобы к моему имени прибавляли графский титул, который мне не принадлежит.
Винсент бросил на Ренье многозначительный взгляд и проговорил:
– Его предок мог купить себе даже титул короля!
– Но кем же он был, отец? – вскричала Ирен.
– Спроси у Ренье, девочка моя, – ответил Винсент. – Он знает это с той ночи, когда увидел свой собственный портрет в проклятом доме на окраинах Сартена. Меня все это не касается. Мне надо заниматься своим делом.
– Вы думаете, можно сунуть мизинчик во все эти хитрые интриги и не увязнуть в них целиком? – Мамаша Лео уперла руки в бока, всем своим видом изображая несказанное изумление. – Да все эти тайны захватят вас и будут держать крепче, чем полсотни жандармов. Разве тебе неинтересно, господин Канада? – она неожиданно обратилась к супругу.
– Ты еще спрашиваешь, Леокадия?! Интересно, захватывающе интересно, но вот многое я так и не понял.
Ирен взяла Ренье за руку и прошептала:
– Это поразительное сходство! Оно так обманчиво! Из-за него я потеряла разум, но люблю я все-таки тебя.
– Что до меня, – торжественным тоном продолжала укротительница, – то я прямо чувствую, как от всех этих интриг я умнею на глазах – все понимаю, обо всем догадываюсь. Если сейчас отпустить нашего друга Винсента, он стрелой полетит к своим сокровищам, но где-нибудь на полдороге его или пристрелят, или зарежут. Я готова была плюнуть в глаза тому, кто сказал бы, что я снова ввяжусь во все эти интриги! Смерть я видела так близко, что, не хвалясь, могу сказать: я знаю, куда поворачивается сердце, когда закатываются глаза. И вот на тебе! Как с гуся вода! И я опять с головой нырнула в этот омут, без всякого страха и отвращения, будто все их ужасы невинны, как театральная пьеса. Представление начинается! Рабочие – свет! Оркестр – туш! Нет, для храбрости надо мне пропустить еще рюмочку! За здоровье честной компании!
Она отхлебнула добрый глоток и прищелкнула языком.
– Это всегда помогает, поверьте! Если кто желает, скажите только слово. А я тем временем продолжу. Но только покороче, потому что Маргарита болтлива, как сорока, и если передавать все, что она там наговорила, мы до завтра не разойдемся!
В общем, вывод из всего, ею сказанного, такой: сокровища убивают, но они и защищают. Для Винсента Карпантье и итальянца сокровища словно железные доспехи, без которых им пустили бы кровь уже не один раз.
Итальянец сыграл для Черных Мантий роль хорошей розыскной собаки: благодаря присутствующей здесь мадемуазель Ирен он взял след и вскоре обнаружил местопребывание Винсента Карпантье. Маргарита держит на шахте своего шпиона, он вернется на свой пост сегодня в четыре часа, опередив дилижанс и предупредив о возвращении нашего голубчика.
Приняты все возможные меры, и на ноги поднята вся армия – и для раскопок на кладбище, и для дел в особняке де Клар, и для работ в обители на улице Терезы, о которых сейчас пойдет речь.
Похоже, что итальянец и есть мать-игуменья этой безбожной обители. Подозревают, что погреба в бывшем особняке Боццо вырыты на пять или шесть этажей вглубь земли, а в бочках не вино, а золото, и его там больше, чем в Перу, у Великого Могола и Ротшильда вместе взятых. Архитектор небось в курсе всего, что в свое время происходило в особняке Боццо на улице Терезы.
Винсент только пренебрежительно отмахнулся.
