Ленуара тоже пропустили беспрепятственно, но он, более прозорливый, чем бедняжка Клотильда, сразу же почуял неладное: в самом воздухе дома носилось что-то неестественное и непривычное.
Ленуар поднялся по лестнице на второй этаж и как обычно направился к будуару герцогини. У дверей доктор услышал голоса: это был конец разговора Маргариты с Анжелой.
Прошло еще несколько минут, и на улице Пигаль появился новый гость.
Человек этот передвигался с большим трудом, и лица его нельзя было разглядеть из-за бинтов, которыми была обмотана голова пришельца.
По поводу этого посетителя не было отдано никаких приказов, поэтому два дозорных, прятавшихся за деревьями, вышли из засады и окликнули его.
– Нечего тут шляться, приятель, – заявил один из них, – иди-ка отсюда!
Но другой прервал его, удивленно проговорив:
– Ты что, не узнал его? Это же Ле-Маншо! Но в каком виде!
И дозорные отступили.
Один из них, почти мальчишка, из бравады попытался справиться с инстинктивным отвращением к палачу и подошел к Ле-Маншо.
– Посмеемся сегодня ночью, да, Клеман? – подмигнул парень, намекая на страшное ремесло бедняги. – Сдается мне, что они тебя ждут… Нечего задирать нос, я же Саладен, Симилор-младший.
Свое славное имя мальчишка произнес с немалой гордостью.
Ле-Маншо, не говоря ни слова, отстранил парня и двинулся дальше.
– Ну и ладно, – буркнул Саладен, вновь прячась за дерево, – видно, правду говорят люди: Любимчик наставил тебя на путь истинный, и ты в дурном расположении духа. Если не хочешь получить еще, не гуляй в саду!
Добравшись до конца аллеи, Ле-Маншо вместо того, чтобы войти в дом, повернул налево, шагнул на тропинку, которая вела в сад, скользнул за кусты и прижался к стволу липы.
Вокруг все было тихо, но ветерок донес до Клемана запах трубочного дыма.
Ноздри Ле-Маншо затрепетали, когда он вдохнул этот аромат; так знатоки смакуют прекрасный напиток в лавке у винодела.
– Он, – прошептал Клеман. – Запах его трубки я узнаю из тысячи.
Он опустился на землю и прижался к ней, не обращая внимания на покрывавший траву иней.
Теперь даже пройдя рядом с Клеманом, ни один человек не заметил бы его.
Маргарита тем временем заглянула в маленькую гостиную, где сидели Комейроль, Жорж и Лиретта.
– Мы с госпожой герцогиней прекрасно поняли друг друга, – сказала Маргарита, – и достигли полного и счастливого примирения. Простите, но я вновь оставлю вас ненадолго. Но очень скоро вернусь и тогда уже посижу с вами.
Она спустилась по главной лестнице и вышла через парадные двери.
По той же дорожке, по которой только что крался Ле-Маншо, она проскользнула в сад.
– Любимчик! – тихонько позвала женщина.
– Черт бы их всех побрал! – раздался рядом с ней хриплый голос. – Вот ведь холодрыга! Я продрог, как последняя собака!
– У вас есть лестница? – осведомилась красавица.
– Тут полно лестниц, справа ремонтируют вход. А наши дела кончатся когда-нибудь или нет? – сердито спросил маркиз.
– Потерпите еще десять минут, – успокоила его Маргарита.
Она окинула взглядом фасад, чтобы сориентироваться. Окна будуара, где она недавно беседовала с Анжелой, по-прежнему светились. Маргарита указала на них пальцем и распорядилась:
– Приставьте к ним лестницу.
– А потом? – полюбопытствовал Кадэ.
– Левое окно осталось приоткрытым, то, где вы видели Анжелу… – медленно заговорила графиня.
– Мы что, и Анжелу «призовем к порядку»? – вскинул брови Любимчик.
– Нет… – покачала головой Маргарита. – Там будет или больной, или безрукий. Вы, надеюсь, запомнили как следует: либо тот, либо другой. Мы должны нанести лишь один удар.
– Но смертельный! – ухмыльнулся Кадэ. – А что дальше?
– Мы исчезаем, а в полночь на улице Бонди, на первом этаже, нас ждет шкатулка, – прошептала Маргарита.
Кадэ-Любимчик удовлетворенно засопел. Прижавшийся к земле Ле-Маншо внимательно прислушивался к этому разговору.
А в будуаре Анжела приоткрыла глаза и увидела, что кто-то склонился над ней, опустившись на колени.
– Абель! Сам Господь посылает вас! – воскликнула женщина, стискивая руки. – Раз вы здесь, мы можем
