type='note' l:href='#FbAutId_14'>[14], как древние франки; более того – в системе его управления было что-то египетское, поскольку по обе стороны Альп – и во Франции, и в Италии – правил им один и тот же «фараон», причем правил на протяжении полутора веков, ведя своих подданных на разбой и грабежи то на римских улочках, то в тупиках Парижа. «Фараон» носил имя Боццо-Корона, и этот прославленный властитель ночи правил столько, сколько Генрих IV, Людовик XIII, Людовик XIV и Людовик XV вместе взятые.
Правда, легенда гласила, что повелитель Черных Мантий, или, как его называли, Отец-Благодетель, был сродни Фениксу и всякий раз возрождался после смерти, так что его более чем столетняя старость должна была, ветшая, дождаться дня Страшного Суда.
Большинство солдат этой армии Зла верили в бессмертие полковника Боццо-Корона. Маловеры же считали, что их Хозяин, подобно зловещей куколке, претерпевает в какой-нибудь темной яме ряд изменений и что он появится еще не один раз – неожиданно, будто черт из табакерки, и куда более коварный, свирепый и старый, чем раньше.
Суеверие это весьма распространено в истории и относят его почти ко всем великим людям. Однако мы видели, что жезл полковника (по крайней мере, в данный момент) попал в женские руки.
Подумать только: жена смиреннейшего и добрейшего Жафрэ, старая уродина с редкими, почерневшими от курения трубки зубами, сделалась королевой вместо романтически блистательного бандита, которого итальянская легенда обожает под именем Микеля Поццо и который в пантеоне Комической Оперы значится под именем Фра-Дьяволо.
Горе нам! Для величия предпочтительнее смерть, а не столь низкое падение.
Впрочем, есть множество способов быть королевой – например, русская манера Екатерины Великой или английская манера великосветских леди, коих парламент окружает почтением и любовью при условии, что они никогда не делают того, что хотят.
Адель I, супруга Жафрэ, царствовала, как умела, на свой собственный лад, и исправно оплачивала каждый час своей власти хитростью и дерзостью.
Ее право на трон не подкреплялось ни наследованием, ни выборами. Она сперва прокралась к нему, а потом навязала себя Черным Мантиям, собрав распылившиеся остатки братства, – когда-то могущественного, всегда отвечающего на несколько странный для непосвященных вопрос
Но читатель мало что поймет в нашем рассказе, если мы не перескажем хотя бы коротко историю Черных Мантий.
Не входя в подробности, мы набросаем легенду в самых общих чертах.
В начале нашего, XIX века, в последние годы Империи, полковник Боццо-Корона, главарь банды, которая столь долго повергала в отчаяние Южную Италию и Сицилию, был вынужден бежать за море, дав прежде несколько сражений войскам короля Мюрата. Впрочем, бегство это было скорее упорядоченным отступлением, и вся верхушка братства сумела скрыться на Корсике вместе со своими сокровищами, достигшими баснословных размеров.
Прежде чем покинуть Италию, ночью среди развалин храма в Пестуме[15] собрался совет братства, а многочисленные еще войска Черных Мантий тем временем раскинули лагерь и жгли костры вокруг колоннады.
Полковник Боццо прибыл на совет со своей дочерью, красавицей Франческой Поличени, которая, командовала эскадроном катанских проводников.
Одни говорили, что Фра-Дьяволо был уже тогда увенчан сединами, которыми сиял полвека спустя Отец-Благодетель, другие настаивали, что ветер играл длинными кудрями смелого военачальника, и были они черны как смоль.
Полковник сидел в ограде храма на обломке колонны и напоминал Карла Великого, окруженного своими двенадцатью графами.
Потолком собравшимся служило густо-синее небо Италии с рассыпанными по нему звездами, а огромным светильником рожок месяца, что повис над Луканией, этим краем роз. Между уцелевшими дорическими колоннами виднелись тени дремлющих или пьющих у костров воинов…
– Дети мои, – начал полковник, и вокруг сразу установилась почтительная тишина, – вот мы и развернули до конца наш с вами свиток. Этот фатоватый швейцар, которого именуют теперь королем Мюратом, продержится еще года два, но у нас с вами нет и двух недель. Мы заперты между морем и горами, и вам выбирать, поплывем мы по воде или начнем карабкаться по горам.
– Горы! – прозвучал единодушный ответ. Фра-Дьяволо повел рукой.
Когда он хотел, речи его были слаще меда.
– Горы, – повторил он. – Нет ничего лучше гор, мои возлюбленные друзья! И я всегда следую вашей воле. Однако позвольте вам напомнить, что вы очень и очень богаты…
Его прервал долгий и радостный шум – преданные воины вполголоса выражали свое обожание, восклицая: «Да здравствует Отец-Благодетель!»
– Спасибо, голубчики, спасибо, – возобновил свою речь полковник. – Надеюсь, что ваше желание исполнится и здравствовать я буду еще очень долго. Вы же знаете, я умираю не часто. Итак, я не могу взять в толк, почему мы, будучи столь богатыми, должны забиться, словно кроты, в норы Апеннин, где, разумеется, нет ни театров, ни променадов, ни гостиных. Если я мог бы предложить вам на выбор Неаполь, Рим или Флоренцию – тогда дело другое, но здесь, в этих чертовых ущельях, возлюбленные мои дети, вам вряд ли удастся потратить свои сокровища.
Один из членов совета отважился высказать следующее предложение:
– Давайте разделим все поровну, – сказал он, – и разойдемся, кто куда пожелает.
(Говорят, на следующий день этот член совета скоропостижно скончался. Нелепый несчастный случай оборвал его жизнь.)
