Когда госпожа Жафрэ вернулась из кабинета мужа в гостиную, женщины сидели, занятые беседой. Вернее, очень живо и очень тихо что-то говорила графиня Маргарита, а Клотильда с глубочайшим внимание слушала ее.
Остальные достопочтенные гости, многие из которых имели в обществе весьма солидный вес, окружали графа Комейроля: он объяснял вынужденное отсутствие господина Бюэна и в подробностях рассказывал о дерзком побеге, имевшем место не далее как сегодня вечером.
Мэтр Суэф сидел в одиночестве у столика, на котором давно уже ждал своего часа брачный контракт, и каждые две минуты посматривал на великолепный хронометр – нотариус всегда брал его с собой в дни помолвок, поощряя клиентов на щедрые подарки; сидел, как воплощенные упрек и укоризна.
Адель подошла к нему и сухо сказала:
– Причины опоздания вам известны, милостивый государь, не будьте так нетерпеливы.
Господин Суэф покраснел, как благовоспитанный мальчик, которого вдруг застали за неприличным поступком.
– Дело не во мне, – забормотал он, – но я думал, что для благородного семейства…
Но Адель уже выпустила коготок, чтобы зацепить им группку, центром которой был господин Комейроль.
– Бедняга Бюэн, – сказала она, – такой славный человек. И всегда на своем посту. Представьте себе, он как раз сидел у нас перед всеми этими происшествиями и рассказывал, что заключенному кто-то оказывает неслыханное покровительство…
– Администрация? – предположил граф.
– А может, и кто повыше, – ответила Адель.
– Скорее всего, верно и то и другое, – решительно высказался господин Комейроль.
– Сейчас я как раз беседовала с одним из его служащих и надеюсь, это послужит достаточным извинением моему отсутствию. Как-никак Бюэн – наш близкий друг, и если бы не события, которые нас всех собрали, господин Жафрэ был бы сейчас у него – утешал и предлагал посильную помощь.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил добрейший Жафрэ с застенчивым видом, искательно глядя в глаза своей супруге и пытаясь в них прочитать, что именно ей угодно.
Адель продолжала:
– Тюремщик все мне рассказал… Трудно вообразить, до чего доходит дерзость людей подобного сорта! У ворот толпилось около сотни зевак, десять тюремщиков, жандармы и еще кто-то. И что же? Переодели голубчика посреди всей этой толпы – и он прошел, куда хотел, громко оповещая о своем собственном осуждении!
– Ловко! – одобрил Комейроль.
Господин Суэф, который любой ценой хотел обелить себя перед хозяйкой, подошел к беседующим и сказал:
– Узнаю французов! Убийца вырвался из рук закона, а мы любуемся его отвагой, говоря: «Ловко!»
Адель одобрительно закивала ему и направилась к графине Маргарите. Но по дороге ее остановил доктор Самюэль, который сидел в сторонке и листал альбом.
– Все идет прекрасно, – сказала ему Адель, – я очень довольна.
Доктор Самюэль вновь принялся за альбом, а Адель, подойдя к графине, шепнула и ей на ухо:
– Все идет прекрасно, моя красавица, я очень довольна.
Графиня де Клар ответила ей вопросительным пронизывающим взглядом, который Адель стоически выдержала, добавив:
– Нити от марионеток у меня в руках. Я сама за всем прослежу. Скоро убедитесь. – И, усевшись на краешек стула, спросила: – Вы уже поговорили с нашей милой девочкой?
– Конечно, – отвечала графиня Маргарита, привлекая к себе Клотильду и целуя ее в щеку, – мы ведь не с сегодняшнего дня любим друг друга, не так ли, милая моя красавица?
Клотильда нежно улыбнулась.
– Разве можно вас не любить? – прошептала она.
– Но всего я ей еще не сказала, – подхватила Маргарита. – Прежде чем произнести главное, я должна быть совершенно уверена.
– В чем? – спросила Клотильда, и самое искреннее любопытство засветилось у нее в глазах.
Маргарита улыбнулась и на вопрос ответила другим вопросом:
– А вы знаете, что по возрасту я гожусь вам в матери, дитя мое?
– Только вы, графиня, можете так кокетничать, – сказала Адель. – У вас возраст красавицы, моя милая!
– Самой красивой красавицы! – подхватила Клотильда с нескрываемым восхищением.
Адель потрепала ее по щечке с видом доброй бабушки и осведомилась:
– А разве мы не волнуемся хоть самую капельку, а?
– Нет, – отвечала Клотильда, играя необыкновенной красоты бриллиантовыми серьгами, оправленными под старину, футляр от которых лежал открытый у нее на коленях: свадебный подарок от графини.
