– А напомнил ему потом о копнителе? – спросил Агафон.
– Ясное дело! На партийном собрании. Он выступил и заявил, что в спешке произошла ошибка. Тем дело и кончилось.
Перед Агафоном все больше и шире раскрывались люди совхоза, жившие здесь, в горах, где зимой люто бушуют метели, замазывают кручеными вихрями снега глубокие долины и овраги. А летом, наверное, беспощадно палит солнце, горячие лучи которого охлаждает прохладный горный ветер. Агафону казалось, что здесь и любят и ревнуют как-то по-иному… Ему очень хотелось знать, что же думает об этом Мартьян, но тот, как будто нарочно, ускользал от такого разговора.
День был так хорош и ясен, что они распахнули застекленную дверь настежь и вышли на веранду.
Мимо ограды неторопливо прошла Глаша Соколова в легком кремовом плаще и в цветной, по-весеннему яркой косынке. Она была естественно проста и по-девичьи легка и миловидна. Укоротив шаг, Глаша повернула голову и помахала им рукой.
Агафон, наблюдая за Мартьяном, видел, как он отвернулся, быстро смял окурок и тут же достал новую папироску.
– Все-таки бросать надо, – когда Глаша скрылась за углом, проговорил Мартьян, глубоко, со свистом затягиваясь дымом табака.
– Курить, что ли? – спросил Агафон.
– Нет. Места эти…
Мартьян низко опустил голову и решительно встряхнул густыми, хорошо ухоженными волосами.
– Черт его знает! – добавил он с сердцем. – Как будто цепями здесь прикован… Ведь знаю, что не уживусь тут, а все-таки торчу.
– В чем дело, Мартьян Савельевич? – не вытерпел Агафон.
– Комплекс, – загадочно ответил Мартьян и сразу же перевел разговор на совхозные дела и творящиеся в них беспорядки.
Он долго говорил и о других совхозах Урала, хвалил новые, целинные, зерновые и молочные, бранил животноводческие. А про свой личный «комплекс» отделался юморком: рассказал лишь о жене Спиглазова, примерно повторив то, что говорил накануне Глаше.
Агафон понял, что этим метким юмором он маскирует свое волнение, а на душе-то, видимо, кошки скребли.
К концу их разговора на веранду вбежал Федя, помахивая зажатой в руке газетой, громко и растерянно крикнул:
– Ну и пропесочили!
– Что такое? – повернувшись к нему, спросил Мартьян.
– Наш совхоз продернули в газете! Ну и ну!..
Мартьян взял у него из рук газету, и начал читать вслух:
– «Арбузная трасса»…
Агафон заглянул через его плечо. Увидев свой псевдоним, обомлел. Заметка не только была напечатана полностью, но и расширена и даже сопровождена карикатурой. Художник нарисовал большую, с порожним кузовом грузовую машину; вместо прицепа за машиной катилась детская коляска, в которой лежали пестрый арбуз и дыня. Следом прытко бежали два козленка с початками кукурузы в зубах. За рулем сидел солидный улыбающийся мужчина, рядом дама с пышной прической. У водителя вместо шляпы была надета на голову половинка арбуза, а у дамы – половина дыни… Да, статья называлась «Арбузная трасса». Она заканчивалась хлесткими фразами, критикующими не только Спиглазова, но и партийную организацию. У Агафона таких фраз не было. Заметку его усилили, сделали очень злой и едкой.
– Кто же это такой, Амирханов? – спросил Федя.
– Кто бы ни был, все равно молодец! – повеселел Мартьян.
– Что же теперь будет? Надо что-то с ней делать. Может быть, обсудить? – спрашивал Федя.
– Можно и обсудить, – согласился Мартьян. – Только это и без тебя сделают. А вот что, Федя: повесь-ка ее в конторе на стенд, чуть пониже доски Почета. Завтра люди придут на работу, прочтут и обсудят…
Мартьян не вытерпел – безудержно захохотал на всю веранду. Сквозь смех решительно проговорил:
– Нет. Теперь я отсюда не уеду.
Агафон, читая газету, всеми силами старался сдержать волнение. Он никак не ожидал, что так скоро напечатают его критику.
– А удобно ли будет, Мартьян Савельевич? – колебался Федя. – Может, все же…
– Ты комсомольский вожак и делай, как тебе советуют, – сказал Мартьян. – Это же такой случай! А кстати, вот Агафон Андриянович, ваш шеф от парткома. Думаю, возражать не станет, – посматривая на Агафона, добавил Голубенков.
– Я не возражаю, – не отрываясь от газеты, ответил Агафон, представляя себе, как увидит и взбесится Роман Спиглазов.
– А дама-то вроде похожа… – заговорил было Федя.
– Похожа сама на себя, и гадать тут нечего, – резко прервал его Мартьян. Ему стало стыдно, но ничего поделать было нельзя. Весь поселок знал, как она разъезжала со Спиглазовым по бахчам.
– Как раз все твои мысли о неправильном использовании транспорта подмечены, – обращаясь к Агафону, проговорил Мартьян.
