– Ты только не забывайся, Дементий Иванович! По-родственному и будем помогать друг другу. Помни, что проверка должна дать хорошую пробу. Повторяю, не забывай, что любопытных людей я не терплю, – жестко, с угрозой в голосе продолжал Шпак и, поднявшись с табурета, собрался уходить.
– А как же, Петр Эммануилыч, с золотишком? – замявшись спросил Мартьянов.
– С каким золотишком?
– Для хорошей пробы песок нужен.
– Да у тебя любые сорта есть! – усмехнувшись, ответил Шпак.
– Зря смеетесь, ваше благородие, – дрожащим голосом проговорил Мартьянов. – Золотых запасов я с собой не вожу.
– А ты поищи. Используй, что на Родниковской намыл. Да смотри, кочкарского не подложи! То золото совсем другого сорта.
– Подлец! – прошептал вслед вышедшему инженеру Мартьянов и дал волю своему гневу. – Я тебя, иуду, еще выведу на свежую воду! Ты еще не знаешь Дементия Мартьянова!
И еще что-то выкрикивал после выпитого спирта старый амурский казак. Он не подозревал, что Шпак ушел не сразу, а постоял напротив открытого окна, притаившись в темноте.
Тусклая предосенняя ночь была тихой и душной. Только на рассвете Шпак пришел к себе на квартиру, и раздевшись, встал у окна.
Над прииском с хрипловатым высвистом разливались звуки петушиных голосов. Тоскливо и нудно завывала привязанная на цепи собака Мартьянова, купленная им недавно в станице и еще не привыкшая к новому хозяину. А может быть, и не суждено ей привыкнуть к новому хозяину! Шпак подумал об этом и вздрогнул. Из окна была видна врытая в бугор штольня. Ее темное отверстие походило на разинутую пасть, а ручки брошенных тачек торчали вверх, словно тигриные клыки, готовые вцепиться в горло. Инженер поежился и резко захлопнул окно…
Когда Бен Хевурд в сопровождении братьев Степановых, Марфы и Печенеговой прибыл на Родниковскую дачу, у староверского городка на старых дуплистых ветлах сидели и угрюмо каркали вороны. У избушек, выбеленных известью, в кучах нарытого песка копались детишки, одетые в холщовые рубашонки. Заметив приближающиеся тарантасы, они подняли головенки, вытирая руками грязные носы, с любопытством разглядывали нарядных гостей, высокую лошадь, на которой гарцевал одетый в новую казачью форму Митька.
Гостей встретили Суханов, Шпак, Василий Кондрашов и Микешка.
– А это кто? Белобрысый, в белой косоворотке? – спросил Василий, показывая на вылезавшего из тарантаса Хевурда.
– Товарищ и гость хорунжего Печенегова, – поспешил ответить инженер Шпак.
– Это тот самый англичанин, который арапчонка привез и лошадей на скачки будет пущать! – сказал Микешка, успевший познакомиться с маленьким слугой мистера Хевурда. – Ох, и потешный парень!
– Откуда он здесь появился? – допытывался Василий.
Тарас Маркелович, стиснув зубы, мрачнея в лице, тихо ответил:
– Сын управляющего «Зарецк инглиш компани»… путешествует…
– Понятно, – кивнул головой Василий, глядя на Хевурда и Шпака, помогавших женщинам вылезти из тарантаса.
– Напрасно вы допускаете, Тарас Маркелович, разных путешественников на прииск, да еще во время исследовательских работ, – заметил Василий.
Суханов и сам был недоволен этим.
– А что мне делать, коли у этих шалопутных братцев ума на копейку, а фанаберии на весь целковый! Баб притащил и этого… Уйду к чертовой бабушке, брошу все и уйду!
Вокруг приехавших стала собираться толпа свободных от работы людей, одетых пестро и рвано. Впереди всех выдвинулся приисковый сторож Мурат, широколицый юноша с узенькими глазками, в коричневом стеганом длиннополом бешмете, с ружьем в руках и кривой саблей на боку. Рядом с ним стоял пожилой китаец Фан Лян с тонкими усиками и жиденькой на затылке косичкой. Склонившись к своему артельному старосте Архипу Буланову, он говорил:
– Это, наверное, большие начальники, очень большие, а?
– Да не махонькие… Посмотрим!
Архип разгладил черную большую бороду и стал пристально рассматривать приехавших людей. Ему бросилась в глаза Марфа, которую вел под руку Владимир Печенегов.
– И родятся же такие, брат, на свете бабы. Душу может сжечь такая краля! И побить и полюбить есть кого!
Буланов был слегка навеселе. Браво расправив плечи, он лихо подкрутил черный ус и прищурил диковато блестевшие под густыми бровями глаза.
– У тебя, Архип, усы, как у горного исправника.
– Ты, Фан Лян, меня не дразни. Горный мне не черт, не сват, а скорпиён. Не вспоминай ты эту ядовитую змеищу! Зачем он тебя требовал?
– Хочет выгнать из артели, – показывая белые крепкие зубы, ответил Фан Лян.
– Как это выгнать? – круто повернувшись лицом к китайцу, спросил Архип.
– Говорит, что есть такой закон. Корейцы, китайцы, маньчжуры будут уволены с прииска.
