глаза не видали…
Суханов громко кашлянул и отвернулся в сторону. Степанов не понимал, как сильно обидел старика, ставя его опыт и знания под сомнение.
– Мы, сибирские люди, хоть и наук не проходили, однако шлифовый песок от простого колчедана отличить можем. Извини, Иван Степанов, я сорок годков в тайге прожил и золотишко всякое видывал. Могу тебе сказать, что и книжки, умными людями писанные, читал. Ты, наверное, еще только белый свет глазами увидал, а я уже знал, что на ваших буграх золото имеется.
– Раньше меня знал? – недоверчиво спросил Степанов.
– Еще двадцать пять лет тому назад Мокей, сибирский старатель, по прозвищу Черный, нарыл здесь четыре золотника и тридцать четыре доли.
– Почему же бросил? – напряженно слушая старика, спросил Степанов.
– Каторжанин он был. Казаки-староверы его едва до смерти не убили. Чуть живой ушел. Клятву взяли, чтоб молчал.
– Он и молчал?
– Мне сказал, больше никому.
– Стало быть, дурак, коли от своего счастья отказался! – засмеялся Иван.
– У нас свои законы, таежные. Даденное слово блюдется строго, – сурово ответил Тарас Маркелович.
– А жив он, Черный-то? – спросил Иван.
– Жив. Поклон мне прислал недавно. Сюда просится.
– Нет уж, оставь!
Степанов вскочил и, дергая рыжие усики, подражая Шпаку, пробежался по комнате до порога и обратно.
– Нет, дорогой Тарас Маркелыч, ты уж не того… не бери, – крикливо продолжал он. – Нам каторжные не нужны. Ежели не сумел он извлечь для себя полезности, пускай забудет про это, а раз клятву дал – тем паче. Все было давно и быльем поросло…
– А я ему уже известие послал, – спокойно проговорил Суханов, словно не замечая тревожного настроения хозяина. Ему забавно было видеть, как волнуется Иван Александрович, бегает по комнате и тормошит свои рыженькие усики.
– Да на кой он тут сдался, на кой?
– Он штрейгер башковитый. Дело хорошо знает, – попробовал возразить Суханов.
– Да что мне его штрейгерство! – окончательно взъерепенился Степанов. – Болтать начнет всякое! Я- де, мол, открыл золото! Он открыл! На нашей-то казачьей земле!
– Несуразное вы говорите, Иван Александрыч. От его разговора вреда никакого не будет, да и болтать он не станет, не такой человек.
– Станет или нет, мне неизвестно, только скажу вам напрямки: без моего на то согласия всяких сибирских шаромыжников в работники не нанимать!
Суханов снова посмотрел на него с удивлением. «А беспаспортные, а каторжные, которых братья Степановы брали сотнями за ничтожную оплату? Откуда они? Не из Сибири?» Но Тарас Маркелович промолчал. Он видел, что Иван опьянен не только от выпитого перед ужином вина, но и от своих слов, от власти и богатства. Не входя в длительные объяснения, управляющий доложил о найме бухгалтера и закупке у Буянова материалов и инструмента.
Степанов разгневался окончательно. Особенно возмутила его сделка с Буяновым.
– Что же выходит, и покупать больше не у кого? – взлохмачивая и без того ершисто торчавший рыжий вихор, кричал Иван. Он все еще не мог позабыть коварства Буянова, пытавшегося завладеть его золотом.
– Подождите, Иван Александрыч, не кричите зря-то… Из конторы было такое распоряжение, купить именно у Буянова. И человек был послан. Тут не моя вина.
– Какое такое распоряжение? – спросил Степанов.
– Господин Шпак с Митрием Александрычем подписали. Хорошо, что я узнал об этом, а то бы втридорога пришлось платить.
– Почему втридорога?
– Вы же золотопромывательную фабрику строить задумали!
Вошел Митька. Он был в широком цветном халате, в легких, красного цвета козловых ичигах. За последнее время он заметно располнел, раздался в плечах. Суханову он искренне обрадовался.
– Какую это ты бумагу подмахнул, чтоб струмент у купчишки Буянова купить? – набросился на него брат.
– Бумагу? Буянову? – Митька закрыл глаза, старался что-то сообразить, но, видимо, ничего не вспомнил. Тряхнув головой, он засмеялся:
– Чудной ты, брательничек, человек, а еще в князья метишь… Разве я могу припомнить, сколь мне за день разных приказаньев приходится подписывать!
– А ты, дурак, не подписывай. Мне присылай, – заявил Иван.
– Почему тебе? Что, Митрий Степанов не хозяин? А к тому же тебя часто дома не случается… На рыбалке все пропадаете… – Митька ехидно усмехнулся и, подмигнув правым глазом, показал на дверь. Иван
