Кодар повернул голову. На пороге стояла полураздетая, с распущенными косами Зинаида Петровна.
На мгновение Кодару показалось, что с картины сошла та самая женщина, которая держала на блюде мертвую голову. Женщина ахнула и скрылась за дверью. Вслед за тем шумно открылась вторая дверь, высунулась другая женская головка и также быстро исчезла.
Через несколько минут все выяснилось.
Печенегова, быстро одевшись, вошла в кабинет. Зябко кутаясь в пуховую шаль, присела на диван. Кодар, приложив руки к груди, низко поклонился, слегка искажая русский язык, певучим голосом проговорил:
– Извиняй. Я немножко испугал тебя.
И сконфуженно умолк. Его смущало здесь все: и яркий утренний свет, и большие картины в тяжелых позолоченных рамах, и бронзовые подсвечники на письменном столе, заваленном книгами.
Зинаида Петровна с любопытством вскидывала свои зеленые кошачьи глаза на стоявшего посреди комнаты Кодара, одетого в шелковый зеленого цвета бешмет, подпоясанный сиреневым кушаком. Голова у него была большая, гладко выбритая. Глаза черные, выразительные, с ярко поблескивающими, быстро двигающимися зрачками. Нос прямой и правильный, с чуть заметной горбинкой. В руках он держал объемистый куржум – сумку, сотканную им самим из разноцветных шерстяных нитей. Куржум был чем-то наполнен и завязан сверху тонким сыромятным ремешком.
– Нам хотелось хорошее с тобой знакомство завести. По нашим обычаям, мы тебе подарки привезли.
Развязав куржум, Кодар вытащил оттуда и расстелил на полу небольшой пестрый ковер. На нем с удивительным мастерством был выткан косяк кобылиц, пригнанных на водопой вместе с жеребятами к берегу широкого степного лимана. Некоторые лошади, вытянув шеи, жадно припали к воде, другие резвились на песчаном берегу. В отдалении, на небольшом бугорке, стоял косячный жеребец с высоко и гордо поднятой головой.
– О, это прекрасно! – Зинаида Петровна взялась за край ковра и руками приподняла его. – Какой он тяжелый!
– Чистая верблюжья шерсть, – спокойно ответил Кодар.
– Не знаю, чем вас благодарить. Вы такой милый… Да, да! – В подтверждение своих слов она протянула ему для поцелуя руку.
Но Кодар только низко поклонился. До протянутой и повисшей в воздухе руки он не дотронулся.
Ей понравился этот степной богатырь, который не раболепствовал перед ней, как это делали другие, и держался с достоинством.
– Где вы купили такую прелесть?
– Нигде не покупал, сам делал.
– Вы умеете ткать такие замечательные ковры? – удивилась Зинаида Петровна.
– Да. Этому научила меня моя мать, – тихо ответил Кодар. В его словах слышалась гордость и уважение к матери.
– У вас прекрасная мать! Вы понимаете, что это… это… – Печенегова, ища подходящее слово, пощелкала пальцами. – Это искусство, талант! Понимаете?
– У нас в аулах многие умеют так делать; только одни мастерят хорошо, другие хуже. Мать наша хорошо знала это дело. Умела коня из глины вылепить, коров и разных птиц.
– От кого же она научилась?
– От своей матери.
– У вас ковры ткут обыкновенно женщины, а вы… джигит.
– Когда маленький был, помогал матери. Теперь без такой работы не могу.
– Но чем же я отплачу за этот великолепный подарок? Садитесь, гостем будете! – Зинаида Петровна пододвинула ему кресло. Сама взяла колокольчик, позвонила. Потом прилегла на диван и сбросила с маленьких ног раскрашенные туфли.
– У вас очень хорошие кони, – присаживаясь на кресло, заговорил Кодар. – Я знаю эту породу. У меня есть небольшой косяк кобылиц. Я бы хотел пустить их в ваш табун.
– Вы хотите улучшить породу коней? Но, кажется, ваши аксакалы противятся этому?
– Наши аксакалы любят сильных лошадей и не хотят, чтобы ушла от них выносливость. Слабые кони не могут вынести наших буранов. А я думаю, что если жеребенок родится здесь, то он привыкнет и к этому. У нас так говорят: от хорошего дерева растут и хорошие листья.
«Он, кажется, умен», – подумала Печенегова, внимательно рассматривая его.
– Вы грамотны?
– Могу читать, писать. Арабскую письменность знаю.
Говорил он мягким, приятным голосом, делая твердые, но неправильные ударения.
– А по-русски?
Вошла Даша и позвала Зинаиду Петровну завтракать.
– Хочешь, я буду учить тебя русской грамоте? – неожиданно для самой себя проговорила Зинаида Петровна, когда девушка вышла.
– По-русски тоже умею, – ответил Кодар. – Меня научил один очень хороший человек, он…
