– М-м… мандонада – обет эльфийской верности. Эльфы и в черном колдовстве, и в магии смышленны зело, и духами стихии управлять могут, и простыми убийствами не гнушаются… Главное ж – они те из Преждеживущих, коих боятся и простые люди, и благородные. И коли уж дают они обет верности правителю своих земель, то никому того правителя не сместить и не лишить земель тех… Получить такой обет – счастье и удача превеликие. Эльфы охраняют преревностно. Ни один сосед не рискнет покуситься на земли твои, добро и подданных, и уж точно никто не рискнет покуситься на вас, ваше сиятельство! Ежели, конечно, оповещен будет о мандонаде заранее. Поскольку помрет беспременнейше. Не сразу, конечно. Но вскорости! Хотя от разбойников сегодняшних ва… а, к черту, тебя! Короче, тебя бы это не спасло, сэр Сериога. Так что спокоен будь за земли свои, но не за себя самого, пока странствуешь.
– Слушай, Кло… леди Клотильда! – спохватился Серега в самый последний момент – хоть и почти его ровесница, но все же леди, баронесса и рыцарь в придачу, неудобно как-то ей тыкать. – А почему вы все это – и звание…
– Звание – это когда ты состоишь в воинском отряде. А когда ты состоишь в благородном обществе, то желательно, чтобы у тебя был титул!
– Ага, вот и сбылись мои мечты… Короче, все это – титул на герцогство под мандонадой – ты потребовала для меня, а не для себя? Ведь это ты… вы у нас – боевая единица… Ну, я имею в виду – воин без страха и упрека, единственный, кто может мечом помахать и добиться, так сказать… Или добить – как когда понадобится. И без вас бы я… Мне… Из меня… Неудобно как-то. Может, поделим герцогство на два поменьше? Назовем графствами и вместе графьями будем? А еще лучше забирайте вы все это себе. В хозяйстве пригодится…
– Сэр Сериога, – очень серьезно и негромко сказала леди Клотильда. Голос накладывался на шипение и потрескивание дров в костре и звучал почти угрожающе. – Сейчас мы идем по ВАШЕЙ дороге. Я здесь потому, что так сложились для меня обстоятельства. Вы здесь потому, что вы этого сами захотели. Вот мы и ищем вдвоем… теперь уже, правда, вчетвером вашего маль… слугу. Злодейски похищенного у вас. И что пошлет Бог на этом пути, все это – ВАШЕ. Понимаете, сэр Сериога… В конце концов, именно вы спасли этого малыша, разбили, как вы сами считаете, совершенно случайно, чары зла, лежащие на нем. Но там, где присутствует зло, не бывает ничего случайного, Господь такого не допускает… Все это подтверждает, что это – ваш путь. А стало быть, и блага, и горести, кои могут воспоследовать на этом пути, – ваши. И не обольщайтесь, сэр Сериога, горести и беды могут быть ничуть не меньше, чем блага, мне же хватает гордости и веры в себя, чтобы ждать. Где-то, вне всяких сомнений, меня ждет мой путь. Будет нечто, что толкнет меня на этот МОЙ путь. Я непременно дождусь этого, сэр Сериога.
Ночь, окружавшая их, была тихой и теплой. Слуди беззаботно храпел, время от времени пугая бедных коней, и те испуганно всхрапывали в тон его переливчатым руладам; малыш, умаявшийся от походной жизни, тоже стал без перерывов на хныканье. Лицо леди Клотильды в отсветах пламени казалось Сереге уже не просто красивым, а прямо-таки завораживающе прекрасным. На щеке, обращенной к костру, отсвечивал розовым нежнейший персиковый пушок, и еще там была крохотная ямочка… Тут девушка- рыцарь зевнула, несколько запоздало прикрыв зевок ручкой. Ручки эти, как еще раньше заметил Серега, были покрыты мозолями с двух сторон. Внутренняя сторона ладони – явно от меча. Внешняя сторона ладони в мозолях для того, чтобы и без меча кое-чего стоить. Тем не менее сейчас умиленному Сереге эти ручки показались удивительно женственными, а зевающая Клотильда – беззащитной и нежной. По-детски беззащитной, прямо как…
– Значит, считаешь ты, что милорд Жанивский слова свои, кои говорил и говорит он мне, в действия непременно облечет, как только увидит меня рядом с милордом Драммондом?
Серега, которого слова леди Клотильды грубо выдрали из зарождающегося процесса… то бишь из процесса зарождения первой… ну, или почти первой и почти любви, вздрогнул. И тоже хмуро зевнул.
– Ну… прямо так я бы не сказал, леди Клотильда. Но я считаю, что это может подтолкнуть этого… Жанивского к чему-то. Или, наоборот, не подтолкнуть. В любом случае, что-то может стать ясным.
– Только неясно мне одно – как привлечь внимание милорда Драммонда? Не из числа он тех, кто ищет внимания дев и дам благородных, и весьма правильно сие, ибо приносит такое дурную славу рыцарю и уносит добрую честь женскую!
Интересно, подумал про себя Серега, а как же тогда то сомнительное в высшей степени внимание, коим оделял ее саму милорд Жанивский? Хотя конечно же кто посмеет сказать дурное о нашей Клоти? Ла белле даме сане мерси… Что означает в дословном переводе – прекрасная дама без всякой жалости. Причем “без всякой жалости” с большой буквы и крупными литерами.
– Хотя и не сомневаюсь я ничуть, что мужчина он в самом расцвете сил, – откровенничала леди Клотильда, недоуменно пожимая мощными плечиками. Под тонким черным шелком рубахи взыграли выпуклости плечевых бицепсов, а пониже тяжко колыхнулись небольшие, но поразительно рельефные чащи грудей. И застыли. И мысли Серегины тоже застыли, запутались… – Но он, как думаю я, и как это и положено благородному человеку, пользуется служаночками. Короче, в высшей степени безупречный он рыцарь. Нет, положительно не вижу я ничего, что могло бы заставить милорда Драммонда хотя бы краешком глаза глянуть на меня.
– Ну, это просто, – рассеянно выдавил Серега. – Сделать поглубже вырезы на всех ваших рубахах, по талии ремнем перетянуться потуже… И, главное, дышать.
– Дышать?!
– Ну да. Поглубже, почаще. И смотреть при этом на него.
– Ну, не знаю… – с сомнением протянула могучая блондинка. – Вырезы глубокие, в поясе еще одну дырку провертеть, дабы препоясаться потуже… Опять же взгляды влекущие… Глупо очень, но понять могу я сие. Но вот дышать-то глубоко и часто зачем?
– Попробуй, увидишь.
Клотильда посмотрела на него долгим несчастным взглядом бесприютной собаки. Потом перевела взгляд на свою грудь. Глубоко вздохнула. Раз, другой. Под тонким шелком на каждом вздохе проклевывались две нахальные ягодки сосков. Серега, не отводя взгляда, пялился, как завороженный. Леди Клотильда, переведя на него взгляд, негодующе охнула и прыжком взвилась в стоячее положение. На лице благородной леди всеми оттенками цвела мина оскорбленного величия. Не глядя больше на Серегу, блондинка выполнила четкое, как на плацу, “кругом марш” и по-солдатски отмаршировала на ночлег.
Сереге ничего не оставалось, как тоже лечь спать.
На рассвете его разбудил вечно хмурый Слуди. Младенец Микки сладко посапывал у него за спиной в рюкзачке, паукообразно растопырив в разные стороны ручки и ножки. Леди Клотильда уже ждала в седле, блестя в лучах поднимающегося солнца стальной скорлупой доспехов. Леди-рыцарь все еще изволила
