Но зато в нужный момент проснулся сам. Без помощи леди Клотильды.
Словно подброшенный, дернулся вперед от нагревшейся под спиной каменной кладки и невидящими глазами уставился в небо. Темно-синее полотно над головой судорожно корчилось черными складками, и где-то в глубине его тихо, почти неслышно так перекатывался гром – словно отзвук бушующей вдалеке грозы.
По башенной лестнице уже грохотали могучие шаги (или прыжки?) баронессы Дю Персиваль. Серега одним движением взмыл на ноги. Зачем-то выхватил из ножен свой эльфийский меч. И побежал по стене от башни – как сказал старичок, произносить нужно непременно с крепостной стены… кто его знает, может, башни подобному заклятию… то есть заклинанию мешают… Бежал и бормотал про себя:
– Один… два… три…
Сзади, догоняя его, неслась Клоти.
Вокруг творилось нечто невероятное. В тишине спящего города по одному начинали взлаивать собачьи голоса. Сливаясь в дружный перепуганный хор… Истерически ржали кони, взревывала прочая скотина. И, перекрывая все это, летели смятенные людские крики. На верхних этажах домов заполошно метались огни. Паника в городе…
Из мостовой, находившейся метрах в четырех ниже стены, по которой бежал Серега, фонтанами разлетались во все стороны камни и комья земли. А из кратеров от этих взрывов стремительно прорастали вверх ростки чего-то неведомого. Сияющего в ночной полутьме бледно-фосфорной зеленью.
– Ох ты! – взревела вдруг сзади Клоти. И тут же раздался костяной стук.
Серега обернулся. Девица-рыцарь отчаянно рубилась своей дедовской оглоблей с толстым пучком зеленых лиан, прихотливо вьющихся вокруг нее. Всякий раз при ударе раздавался костяной стук… но плети растения оставались целыми. И вновь угрожающе лезли на Клотильду…
Спереди пахнуло горячим воздухом. Он обернулся – как раз вовремя – и едва успел гардой меча оттолкнуть от себя закрученный спиралью ус солидной толщины. Тот не угомонился, взмыл вверх, свернулся в арканную петлю и попытался снова наброситься на Серегу. Удар лезвием эльфийского меча – и на бледной влажной зелени прорезалась черно-коричневая полоса.
– Леди Клотильда! – отчаянно проорал он, кое-как продолжая считать в промежутках между ором. – Шестнадцать, семнадцать… Эльфийский меч! На них! Восемнадцать, девятнадцать…
За спиной раздался характерный быстрый посвист – звук, который может издавать только меч, стремительно покидающий свои ножны. Костяной стук начал перемежаться влажными рубящими шлепками… А к спиральному усу перед Серегой добавилась еще и чернильно-синяя лоза, то и дело норовящая распахнуться длинной узкой пастью. С капельками ядовито-синей жидкости по краям. И только взмахи серебряно-сияющего меча в руках Сереги отпугивали ее на более-менее безопасное расстояние, заставляя вновь охлопываться в могучий жилистый жгут толщиной с ногу взрослого мужчины…
На всем протяжении городских стен стражники отчаянно рубились с озверевшей флорой.
В городе, куда Серега мимоходом бросил взгляд, обстановка была не лучше. Даже гораздо хуже. Сквозь стены домов густо прорывались мощные побеги, больше напоминавшие не банальные цветочки-росточки, а, скажем, резвящихся среди картонных домиков удавов… или щупальца осьминогов. Земля вокруг домов змеилась, как шевелюра Медузы Горгоны. Побеги, проходя сквозь каменную кладку стен, превращали их в сита. Строения подкашивались, опасно накренялись. Петли щупальцев-побегов рвались вверх, на вторые- третьи этажи, змеями влезали в стены, разносили вдребезги тяжелые ставни на окнах. Мучительного мычания, лая и ржания домашней скотины в городе не было слышно. Видимо, с ними уже было покончено. Зато многоголосо орали и выли по всему городу перепуганные люди… В извивах сине-зеленых, просто зеленых и просто синих плетей, клубками вьющихся вокруг верхних этажей, то и дело мелькали человеческие тела. Иногда устрашающе маленькие – дети… Лозы вокруг них тут же распластывались – и корчащиеся тела исчезали, как будто их и не было. А стволы толстели, раздувались. И выкидывали громадные цветочные почки – до жути напоминающие человечьи головы, срезанные и затем косо прикрепленные к стеблям…
И только в лагере Священной-энд-Нетленной, вольно расположившемся за стенами города, все было тихо и спокойно.
Пучок лиан, стремительно вырвавшийся откуда-то снизу, мощным объятием обхватил Серегины ноги, лишая возможности хоть как-то двигаться. И пополз выше, к поясу, покрываясь жжено-коричневыми ссадинами от эльфийского меча, но упрямо продолжая свое движение…
Ядовито-синяя лоза оскалилась и впилась ему в правую руку. Резко дернула на себя – на отрыв. Связки и кости затрещали…
– Сорок восемь… сорок девять… Пятьдесят! – прохрипел Серега. – Ябет… виторпус… тенатс ад сел!
…И кончилось разом все – все, кроме криков. Лианы и прочие смахивающие на удавов побеги растаяли в воздухе. Будто и не было. По Серегиным ногам шелестнуло холодком, и они враз снова оказались на свободе…
Клоти за его спиной дышала с тяжелыми хрипящими посвистами. Потом, видимо, ворохнулась, тяжко брякнув доспехами. И вдруг хрипы и посвисты разом затихли – уж не дышать ли перестала?
Серега крутанулся на подгибающихся ногах. Леди Клотильда, приникнув к парапету, взглядом тоскующей Ярославны вглядывалась в дали за городской стеной.
– О-о… За стеной смотрите, сэр Сериога! – проговорила наконец она загипнотизированно- медленно.
И он посмотрел за стену.
Нет, там не было полчища медузьих побегов. Но в полумраке посветлевшей вдруг отчего-то ночи на уровне дебровских стен материализовались из пустоты кроны деревьев. Гигантские, разлаписто-шумящие – словом, в точности такие же, какие росли во всех здешних лесах. Вот только прежде их тут не было и в помине…
И теперь люди вопили уже в основном за стеной, а не в городе.
– Все, – сказал Серега и обессиленно сполз по стене. – Все…
А потом окунулся в блаженное забытье сна. Прямо у парапета… И не слышал во сне, как прибежали стайкой уцелевшие вассалы, на телеге переправили спящего в замок – со всем почтением, как святые мощи – и на руках занесли в спальню. Сергей Владимирович Кановнин спали-с. Его город тем временем подсчитывал потери, поминал мертвых… – и подбирал на диво богатые и бесхозные ныне трофеи, оставшиеся после воинства Священной комиссии, почти поголовно растворенного в корнях выросшего в одночасье под городскими стенами леса.
Наутро его разбудила Клоти. С размаху уселась на кровать, мрачно помолчала, зевнула и пробурчала:
– Сэр Сериога… Плохие вести, но помните, Всевышний нам их посылает, чтобы победа слишком уж медом не казалась…
Он неохотно разлепил веки. Вяло встал, натянул штаны:
– Слушаю.
– Первая – и самая ужасная для вас, сэр Сериога – погиб ваш Тишайший… Понимаю, для рыцаря разлука с конем – это… я даже слов не найду…
– Дальше.
Потерю кроткого мерина он как-нибудь переживет. Хоть и грустно, конечно. Добрая была коняга, безответная… И ни разу его не подводила – ни на отдыхе, ни на дороге.
– Остальное – уже не так страшно. Погиб лекарь…
Сереге сразу припомнился сухонький бледный старичок, нервно потиравший ладони. Абсолютно никому не нужный в этом мире…
– Кинулся выдирать у петель ребенка. Его выдрал, а сам… Потом – из ваших смердов, то есть подданных, с которыми вы в город вернулись, уцелело только четверо…
Они тогда пробрались в лагерь Священной к его истерзанному телу – чтобы спасти. Они и спасли…
– Еще погибло больше трети ваших вассалов. Но их сыновья и прочие родственники-наследники уже вызваны в город. Примут бесхозные феоды. Ваш… ваши текулли и оборотень – оба живы. А еще прибыл старик… ну, тот – лесной хозяин…
