Серега решительно выдрал из рук леди Клотильды тарелку вместе с ее содержимым. Дошел до форточки, приоткрыл ее пошире и, щедро размахнувшись, зашвырнул грязно-серую «благословенную пищу» подальше. За окно. Внизу располагался газон, вот и пусть птички, время от времени посещающие эту территорию в поисках хоть какой-нибудь еды, порадуются творенью «благородных» рук…
– Не совсем подходящее для рыцаря деяние это – бросаться пищей…
Но в голосе у Клоти определенно звучала благодарность, так что протест против данного деяния был чисто формальный.
Серега подтащил табуретку к столу и с размаху уселся на нее. Затем обхватил ладонями кулак леди Клотильды, лежавший на столешнице.
Кулак вздрогнул. И рука леди Клотильды развернулась в его ладонях, как цветок поутру под лучами солнца. Щеки леди, очерченные красивыми, твердыми линиями, заалели темно-розовым цветом, моментально напомнившим Сереге пенку на кипящем смородиновом варенье. Ароматную и сладкую.
– Клоти…
– А у нас все хорошо, – поспешно перебила его девушка. – И наследник твоего герцогства жив-здоров, и его малолетнее величество король Зигфрид благополучно подрастает. Прямо в замке Чехура, под присмотром прапора ордена Палагойцев. За смердами, коих ты спас от Священной комиссии…
– Да это не я их спас, – возразил Серега, – скорее они меня спасли…
Клоти скептически повела бровью. И металлическим тоном повторила:
– За смердами, коих ты спас…
Ну да, смерды не могут спасти герцога – для Клоти это догма. Вот герцог смердов – это да, это пожалуйста. Серега подумал-подумал – и кивнул согласно. Платон нам, конечно, друг, но мир с женщиной всего дороже, даже и истины.
Клоти продолжила:
– За ними приглядывают, должности в замке им определили, текулли наш тоже при делах – удалился в подвалы замка Дебро, желает жить там в комнатах своего предка, думать о возрождении, как он говорит…
Серега восхищенно смотрел на Клоти. Темно-розовая краска уже слегка поблекла, но по впалым щекам еще лежали розовые тени, персиково оттеняя легкий пушок.
– Клоти… Я даже мечтать не смел, что снова тебя увижу! Какая же ты… Какая…
– Сэр Сериога, – насупившись, хмуро сказала леди Клотильда. – Друг и соратник ты мой по странствиям рыцарским. А раз так, то не пристало нам телячьи нежности тут разводить, словно мы двое увешанных талисманами любви влюбленных придур… То есть голубков!
– Не буду, – с нежностью сказал Серега, продолжая поглаживать руку Клоти, слегка трепетавшую под его пальцами. И заглядывая ей в лицо ищущим щенячьим взглядом – ну посмотри же на меня… Ну посмотри! – Я вообще ничего не буду, только ты посиди немножечко вот так, хорошо? Нет, но какая же ты оч… то есть я хотел сказать – отчаянная!
Лицо леди Клотильды слегка разгладилось.
– И еще рыцарственная, и отважная…
– Приятно мне слышать похвалы рыцарским достоинствам моим, – благосклонно провозгласила леди Клотильда в ответ. – И мне тоже приятно видеть тебя, отважный друг мой и соратник.
Сзади, от дверей кухни, раздалось деликатное покашливание. Клоти метнула острый взгляд за плечо Сереги. Он тоже обернулся.
У дверей топтался старший Кановнин.
– Сереженька, можно тебя на минуточку?
– Конечно. – Голос у Сереги по-прежнему был счастливым просто донельзя. – Я сейчас, Клоти! Ты уж посиди тут…
– Посижу, сэр Сериога, – царственно согласилась леди Клотильда. – Полежать мне все равно не на чем… А ты иди, побеседуй с благородным родителем твоим, благословленным от небес таким сыном, как твое сиятельство!
Серега глянул в направлении отца и чуть не прыснул. Глазки у папы были как фары от его старенького «москвича». Отец развернулся и двинулся по коридору. Серега прошествовал за отцом в комнату – тот шел торжественно-осторожной поступью, словно нес что-то крайне хрупкое, навроде яиц Фаберже.
– Сережа! – Голос старшего Кановнина был наполнен не только тревогой, но и этакой трепетной осторожностью – папенька, похоже, прямо-таки жаждали приступить к тонкому процессу воспитания подросшего дитя, но опасались при этом ненароком повредить хрупкую материю нежной юношеской души. – А… э-э… я хочу сказать, а твоя подруга не будет нас подслушивать?
– Па! – изумился Серега. – Клоти – и подслушивать?! Ну знаешь… Все ее черт знает сколько поколений благородных предков сейчас в гробу переворачиваются!
– Нет, не знаю, – нервным шепотом отозвался отец. – Это какая-то странная сумасшедшая особа… И я хочу спросить, кто она такая и почему пришла к тебе? Что она у нас делает?
– Что у нас делает… – Серега мысленно поскреб потылицу. И подумал: а что я сам тут делаю? Скучно-то как в этом мире, скучно и рутинно…
А какие денечки были в Нибелунгии! Вот именно – какие. Разные, откровенно говоря, были дни. И страха в них хватало, и ужаса, и настоящей боли – не каких-нибудь там душевных мук или же творческих – нет, самой физической обычной боли. От пыток Священной комиссии. Но почему-то теперь, отсюда, с родной Земли, те дни казались совершенно другими. И боль как-то смазалась, облекшись дымкой и приобретя налет этаких героических страданий…
– Во что ты вляпался, Сережа?
Голос отца вернул его к действительности.
– Ни во что, папа. – Очнувшийся Серега принялся лихорадочно соображать.
Следовало наврать что-то достоверное и не слишком оторванное от реальной жизни. Дабы не навести родителя на мысли о срочной потребности в парочке дюжих санитаров.
– Леди Клотильда – из Литвы, – брякнул он первое, что пришло в голову. – И она… э-э… некоторое время должна пожить в нашем городе. Думаю, ты позволишь…
– Сережа, или ты немедленно мне все объяснишь, или…
– Без «или», отец, – слегка непочтительно перебил он папаню. – Клоти – мой большой и хороший друг. На этом – все.
– Наверное, по переписке? – осторожно уточнил папа. – Я как-то не припомню, чтобы ты ездил в Литву…
– По переписке, – покорно согласился Серега, – Она… гм… баронесса. Литовская. Поэтому не удивляйся, если она вдруг…
– Схватится за меч? – догадливо предположил отец.
– Точно. А что, она уже…
Отец ткнул рукой в сторону стенки, украшавшей их не слишком роскошно меблированную «гостиную».
– Нет, она всего лишь продемонстрировала мне свой арсенал. И спросила, где она его может развесить.
Я предоставил этот шкаф. Для ее… э-э… рыцарского снаряжения.
– Ах да! Это ведь ты ей открывал дверь, так? И много его там?
– Да, – немного грустно сказал отец. – Да, дверь открывал я. Нет, снаряжения немного. Пара зубочисток, как сказала твоя подруга. Два меча, несколько кинжалов, арбалет, еще что-то, до ужаса напомнившее мне колун. У нас в экспедиции был однажды такой… Помню, медведь как-то раз вышел из тайги прямо на нашу стоянку, увидел этот топорище и тут же убежал без оглядки. Убедительно выглядящее оружие, я бы сказал. Твоя… э-э… подруга объяснила, что это ее личный боевой топор. Вообще-то девушка очень воспитанная – сразу же представилась, зовут, мол, ее леди Клотильда Персивальская. И добавила, что ты, Сереженька, ее верный друг и боевой соратник…
– Ну, все правильно. По имени Клотильда, по фамилии Персивальская. Па, она поживет у нас несколько дней, ладно? Ты уж уговори маму. Скажи, что бедная девушка одна в чужом городе. И что она – сущее дитя. Несмотря на все свои личные и боевые цацки, от которых и медведям плохо становится.
