– Прощаю. – Открытая улыбка обезоружила немца. – Мы не драпаем отсюда, подобно другим. Главное управление фирмы вызывает меня в Мюнхен и Розенхейм. Вот документы…
Павел достал командировочное удостоверение. В какой-то миг он уловил заинтересованный взгляд адъютанта на пухлой пачке рейхсмарок, что лежали в другом отделении его бумажника. «Да ты, братец, шельма!» – мелькнуло у него в голове, однако вслух он опять-таки тихо проговорил:
– Мы будем вам очень признательны…
«Очень» и «вам» прозвучали как бы отдельно и со значением.
– Хотите совет? – Адъютант опять взглянул на Нину.
– Иной совет немалого стоит, – в тон ему произнес Павел.
– К шефу не обращайтесь. Он взбешен. Его сын пропал в сталинградской мясорубке. На людей же вашего положения он вообще смотрит как… – гауптман помялся, – …как на мародеров. Все можно решить совсем иначе… Я возьму это на себя.
– Очень хорошо. Спасибо. А не могли бы вы также обеспечить нас ночлегом? Нас трое. – Павел подал требование на гостиницу.
– Ну конечно. Это-то уж, во всяком случае, в моих силах. – Адъютант отошел к конторке, написал адрес и тотчас вернулся. – Гостиница, к сожалению, забита. Но это порядочный дом, и я с легкой совестью могу вам его рекомендовать.
– Когда вас ждать в гости? – загадочно улыбнувшись, спросила Нина.
– О, вы так любезны… Очень много дел…
– Так когда же? – тоном, привыкшим повелевать, повторила Нина.
– Раньше десяти вечера мне не вырваться!
– Очень хорошо. Ждем вас.
Адъютант заглянул в соседнюю дверь, видимо в караульное помещение.
– Регнер!
Выскочил толстый обер-ефрейтор с бляхой полевой жандармерии на шее.
– Проводи господ на Донецкую, 6.
Застоявшиеся кони резво вынесли санки сначала на бывшую Артемовскую, переименованную в Гросспанцерштрассе, затем свернули на Донецкую. У дома номер шесть фельджандарм велел остановиться. Йошка натянул вожжи.
Навстречу выскочила молодая, но с сеткой мимических морщин женщина. Она суетливо распахнула дверь, пропуская гостей вперед. Сразу ясно, что принимала она постояльцев не впервой.
В сравнении со всеобщей ужасающей бедностью комнаты выглядели богатыми, праздничными. В гостиной стояло пианино, на стенах висели картины в золоченых старых рамках, окна закрывали бархатные шторы, кафельная печь-голландка пестрела голубыми рисунками.
Наметанным глазом оценив новых господ, женщина провела Павла и Нину в спальню. Там стояли громадного размера деревянная кровать, трюмо на резных ножках, дубовый комод. Йошка удостоился комнаты поменьше, с окнами во двор, однако тоже обставленной добротной мебелью.
«Любопытно, откуда все это натащили?» – подумал Павел, осматриваясь. Он брезгливо провел пальцем в перчатке по дивану, но пыли не было.
– Кто здесь жил раньше? – спросил Павел по-немецки.
Женщина метнула испуганный взгляд на Йошку, как бы ожидая поддержки. Слухай спросил по- русски. Тогда женщина замычала, показывая на рот.
Йошка вытащил блокнот, написал:
«Вы русская?»
Женщина беспокойно взглянула на блокнот, замахала руками.
– Ладно, оставь ее, – сказал Павел.
Йошка вышел во двор, где дожидался распоряжений фельджандарм Регнер, предложил:
– Могу отвезти обратно, чтобы не топать ногами.
Немец согласился. Пачка крепких югославских сигарет «Драва» сделала фельджандарма разговорчивым. Их любили в немецкой армии, но они выдавались редко. Йошка сказал, что он из Судет. Немец признал в нем земляка, воскликнул:
– Так я же из Швандорфа, это рядом с Судетами!
– Я скоро буду в тех местах, – сказал Йошка.
Регнер как-то странно обрадовался. У одной из забегаловок, которых в Славянске развелось немало, Регнер предложил остановиться. Йошка отказываться не стал. Выпили полбутылки вишневой водки «Киршен». Регнер спросил о тех, кому служит Йошка. Йошка намекнул, что Пауль Виц с супругой ворочают немалыми делами, а когда Германия победит, станут миллионерами.
– В России столько богатств, успевай только хватать! Фельджандарм обстановку оценил более трезво:
– А ты знаешь, нам дали под зад у Воронежа и Харькова?
– Это неудача на час, – беззаботно отмахнулся Йошка.
– Мне нравится твой оптимизм, землячок. Ты-то едешь домой, а мне воевать…
Йошка не понял, куда он гнет, на всякий случай проговорил:
– Мы все солдаты фюрера.
Загрустив, Регнер сказал:
– Я был в Швандорфе простым полицейским. Там жена. Марта жалуется в письмах: жизнь вздорожала, пайка не хватает… Ну, ты знаешь баб! Если женщина сходится с тобой не любя, она заставляет расплачиваться за это, а если к тому же любит, то заставляет платить еще дороже.
«Кажется, я начинаю понимать тебя». Йошка стал опасаться, как бы немец не опьянел, и спросил прямо:
– Чем я могу тебе помочь?
Регнер остановил долгий, испытующий взгляд на Йошке, стараясь понять, что за человек перед ним, потом решился:
– Вы будете проезжать через мой город. Дай телеграмму Марте. Она встретит вас на станции, и ты передашь ей посылку.
По озабоченному тону Йошка определил, что «соотечественник» собирается послать то, чего бы не доверил почте. Йошка положил руку на покатое плечо фельджандарма:
– Ладно, сделаю. Только скажи, ты не знаешь, долго ли мы будем ждать пропуска, чтобы ехать дальше?
– По-моему, гауптман взялся обтяпать это дело… Конечно, не за красивые глазки фрау Виц.
– Ты так думаешь?
– Ну, раз он поселил вас в том доме, где генералов устраивал, то рассчитывает на вознаграждение.
– Хозяйка кто?
Регнер насторожился:
– А зачем тебе знать?
– Чудная какая-то. Немая, что ли?
– Только держи при ней язык за зубами.
Расстались друзьями. Йошка вернулся на Донецкую, распряг лошадей, задал им корма. На воздух вышел Павел, спросил строго:
– Где пропадал?
– Задержался с обер-ефрейтором, – вытянулся Йошка и глазами повел на дровяной сарай. Там он слово в слово передал весь разговор с Регнером. Павел посмотрел на часы:
– До вечера еще далеко, отоспимся пока.
13
