вооружения. Зато она сильно уступала им по своим промышленным возможностям.
Практически сразу потребовалось увеличение выхода пулеметов. К 1 января 1915 г. во всей русской армии было 4985 пулеметов «Максим» — по сравнению с планами ГУГШ накануне войны к этой дате нормы были даже превышены, но сами нормы оказались ничтожны. По воспоминаниям Маниковского, «до мая 1915 г. требования на пулеметы были случайны и эпизодичны, причем зимою (декабрь — февраль) они сильно сократились и стали возрастать лишь с оживлением военных действий». В апреле 1915 г. ГАУ, систематизировав требования из войск, поставило вопрос о введении в полки второй пулеметной команды и доведении нормы пулеметов до 16 на каждый пехотный полк и 8 (одна команда) на каждый кавалерийский и казачий полк. С учетом необходимости пополнить передовые запасы ежемесячная потребность была исчислена в 800 пулеметов. Даже после уменьшения до 600 она оказалась в 15 раз выше, чем запланированная в 1910 году (40 пулеметов в месяц). В мае 1915 г. ГУГШ утвердило соответствующее положение.
Кроме того, в ГАУ поступило распоряжение помощника военного министра генерала Беляева о необходимости отпуска пулеметов для сформирования, сверх существующих пулеметных команд, еще: 872 особых пулеметных команд по 8 пулеметов, для запасных батальонов — по 4 пулемета, для 10 запасных кавалерийских полков — по 2 пулемета, для 60 запасных казачьих сотен — по 2 пулемета на каждые 6 сотен, на 19 военных училищ и 24 школы подпрапорщиков — по 4 пулемета.
12 сентября уже военный министр А.А. Поливанов удвоил норму пулеметов и приказал довести ее до двух на пехотную роту или до 32 на полк (в 4 раза против предвоенной). Требования командиров частей и соединений были еще выше. В воспоминаниях А.А. Брусилова есть такой расчет потребного на тот период количества: «Минимально необходимо было иметь на каждый батальон не менее 8 пулеметов, считая по 2 на роту, и затем хотя бы одну 8-пулеметную команду в распоряжении командира полка. Итого — не менее 40 пулеметов на 4-батальонный полк». Но даже при 32 пулеметах на пехотный и 8 на казачий и кавалерийский полк требовалось: — для доведения до нового штата 616 пехотных и 256 кавалерийских и казачьих полков — 19 564 пулемета;
— для снабжения 180 запасных батальонов — 720 пулеметов;
— 50 % общей потребности в запас — 10 886 пулеметов. Всего требовалось поставить в армию 31 170 пулеметов и выполнить это за 15 месяцев — к 14 января 1917 г. На месяц выходило в среднем 2078 пулеметов — ежемесячная потребность росла стремительно. Характерен ответ, данный 17 января 1916 г. на запрос Кавказской армии: «Затруднительно увеличить теперь отпуск Кавказу пулеметов ввиду значительного некомплекта их у нас на Западном фронте и наличия у неприятеля подавляющего количества пулеметов».
Забегая вперед, отметим, что к оговоренному сроку — началу января 1917 г., — потребность в пулеметах оказалась еще больше. Уже в 1916 году раздавались требования дополнить пулеметные команды полков «переносными пулеметами на легких станках» при ротах. С другой стороны, начавшийся переход пехотных полков с 4- на 3-батальонный штат позволил формировать пулеметные команды не 8-, а 6- пулеметного состава.
В середине 1916 года ГАУ определило годовую потребность в 22 000 пулеметов из расчета: 1) единовременная потребность — 17 200, из них на новые формирования и «для доведения до высочайше утвержденной нормы» в 32 пулемета на полк — 13 000, в запас — 3200, на пополнение до штата — 1000; 2) ежемесячные поставки по 400 штук — 4800. Главное военно-техническое управление (ГВТУ) Военного министерства, кстати, на тот же период включило в свою потребность 102 «мотоциклета» с пулеметной коляской и 1042 с коляской для подвоза патронов.
Не поднимался в первые месяцы войны и вопрос о патронах. Еще на декабрь 1914 г. считалось достаточным иметь в запасе пулеметной команды 72 000 патронов, что в целом совпадало с предвоенными расчетами. Однако с началом войны Ставка давала тревожные указания об экономии боеприпасов. Командующий 8-й армией Брусилов 29 августа 1914 г. телеграфировал главнокомандующему Юго-Западного фронта Иванову: «В настоящей обстановке я не счел для себя вправе дать войскам указания беречь патроны… Противник атакует подавляющими силами, и недостаток войск у нас необходимо возмещать силою огня». А с января 1915 г. войска начали присылать требования на патроны для винтовок и пулеметов в огромных количествах. Если до 1914 года ежемесячная потребность военного времени оценивалась в 50 миллионов патронов, то в январе 1916 г. ее установили в 200 миллионов, а в 1917-м — 325 миллионов. Месячная потребность на один станковый пулемет в 1917 году оценивалась в 10 000 патронов.
СНОВА О РУЖЬЯХ-ПУЛЕМЕТАХ
«Станковый пулемет был великолепным оружием для обороны, но оказался слишком громоздким для наступления: он не поспевал за передовыми мелкими частями пехоты».
В первые же месяцы войны пришлось вспомнить о ручных пулеметах (ружьях-пулеметах) — поначалу в связи с все той же острой нехваткой пулеметов в кавалерии. Возвращали в части ружья-пулеметы «Мадсен». По словам генерала А.А. Маниковского, с началом войны «кавалерийские части, что называется, „с руками“ рвали их у ГАУ». В 1915 году ГАУ собрало в крепостях и через Петроградский склад передало фронтам еще пригодные «Мадсены», некоторые из них перед отправкой пришлось исправлять (включая, видимо, доработку под патрон с остроконечной пулей) на Сестрорецком и Тульском заводах. Пока еще просто пытались сгладить общую нехватку пулеметов, но вскоре роль ружей-пулеметов выявилась яснее, как и проблема насыщения ими армии.
Станковый пулемет заполнил своеобразную пропасть между огневыми возможностями винтовки и пушки, но между винтовкой и станковым пулеметом еще остался существенный промежуток. При передвижениях на поле боя станковый пулемет был слишком тяжелым грузом, на открытой позиции оказывался слишком заметной целью, к тому же требовал выбора площадки и времени для установки. Находясь позади цепей, даже имея возможность огня через головы или в промежутки, пулеметчики не видели всех внезапно появляющихся целей и не могли быстро открыть по ним огонь. Войска стали присылать все больше заявок на ружья-пулеметы, которые могли повсюду следовать в цепях пехоты, быстро занимать позицию и открывать огонь. От ружья-пулемета не требовалось «заливать» огнем позиции противника — достаточно было обстреливать очередями отдельные точки, где были замечены или могли находиться пулеметчики или стрелки противника. Ружья-пулеметы позволяли увеличить силу огня, одновременно сокращая число стрелков в цепи при наступлении, и «экономить» стрелков в передовых траншеях в обороне.
Кроме кавалерии и пехоты ружья-пулеметы понадобились «для вооружения воздухоплавательных аппаратов и речных броневых отрядов». 17 января 1915 г. Воздухоплавательный отдел ГВТУ писал в ГАУ: «Для вооружения аэропланов необходимо спешно получить около 400 ружей-пулеметов. Из испытанных пулеметов оказались пригодными для этой цели ружья-пулеметы Люиса и относительно пригодными ружья-пулеметы Мадсена». Но запас «Мадсенов» исчерпали меньше чем за год — в августе 1915 г. ГАУ сообщало, что в его распоряжении «ружей-пулеметов Мадсена ныне вовсе… не имеется».
