предупредили, что русский народ после Куликовской победы настроен решительно и великий князь не может гарантировать безопасность посольства. После этих слов Ахкозя повернул назад, а в Москву послал гонцов с требованием: всем русским князьям прибыть в Орду. Гонцы же, видя недружелюбное к себе отношение, сочли, что лучше понести наказание за невыполнение приказа, чем лишиться головы на русских просторах то ли по прихоти возмущенной толпы, то ли по тайной указке великого князя.
Это был страх. Страх перед недавним рабом, уже осмелившимся поднять руку на своего господина и видевшим его в поверженном состоянии. Этот страх Тохтамыш решил переломить. Путь к преодолению страха лежал через убедительную победу над Москвой. Для похода нашлись и предлог, и союзники. Нижегородские и рязанские князья, недовольные возвышением Москвы, запугали Тохтамыша: мол, Дмитрий Московский, желая окончательно отложиться от Орды, вступил в союз с Кейстутом, отрешившим от власти Ягайло за погромы русских обозов, возвращавшихся с Куликова поля. Перспектива у этого союза была бы действительно неплохой – только вот Кейстут дал племяннику себя обмануть и тот коварно убил его.
В конце лета 1382 года Тохтамыш вышел из Сарая, в Волжской Болгарии он перехватил русские торговые суда и скрытно, что еще раз говорит о его страхе перед московским войском, пошел на Москву. В пути к нему присоединились два сына нижегородского князя – Василий и Семен Дмитриевичи, а также Олег Рязанский. Последний, опасаясь очередного грабежа собственных земель, провел сводное войско мимо границ своего княжества и указал удобные броды через Оку в районе Серпухова. Взяв Серпухов, Тохтамыш продолжил движение к столице Московского княжества, находившейся в плачевном состоянии – вследствие огромных потерь в ходе Куликовской битвы она оказалась и без воевод, и без войска. Великий князь бросился в Кострому собирать полки, оставив Москву на попечение митрополита Киприана и великую княгиню Евдокию. Еще до подхода татарских войск среди населения Москвы начались разногласия по поводу того, бежать ли из города или запереться за кремлевскими каменными стенами.
Сторонники защиты Москвы, не получив поддержки ни у митрополита, ни у великой княгини, ударили в набат и, по существу, подняли мятеж – благородный и патриотический по целям, но безобразный по своим проявлениям, ибо он, как и все мятежи, сопровождался погромами боярских усадеб, пьянством и грабежами. Пострадали и великая княгиня, и митрополит, и большинство бояр, покидавших город. Порядок был восстановлен лишь после того, как в Москву прибыл сын героя Куликовской битвы Дмитрия Ольгердовича – князь Остей, который укрепил Кремль и подготовил его к обороне.
23 августа Тохтамыш подошел к Москве. Трехдневная осада не принесла ему удачи. Защитники теряли в живой силе, но оборонялись весьма эффективно. Описывая эту оборону, летописцы впервые упоминают о применении русскими огнестрельного оружия – тюфяков (ружей) и пушек. Не готовый к долгой осаде Тохтамыш решил пойти на обман, в чем ему активно помогали шурины великого князя Василий и Семен Дмитриевичи. Они убеждали осажденных москвичей, что хан пришел не на них, а на великого князя, а от них, как от своих улусников, он требует лишь небольших даров и подобающих ему почестей. Нижегородские князья попросили защитников открыть ворота Кремля с тем, чтобы хан мог осмотреть его, при этом поклялись, что никакого зла им не будет причинено.
Обман удался. Жертвами этого обмана стали 24 тысячи человек, в том числе и князь Остей. Город был разграблен и сожжен. После этого Тохтамыш распустил свои отряды по Русской земле для грабежа. Князь тверской откупился от набега большими дарами. Между тем Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич собирали полки. Первый и весьма ощутимый удар нанес татарам серпуховской князь в районе Волоколамска. Узнав об этом и боясь открытого сражения, Тохтамыш спешно покинул Русскую землю, разграбив по пути и Рязанское княжество, чей князь в набеге на Москву играл не последнюю роль, за что Дмитрий Донской дограбил в Рязани то, что не успели взять татары.
Для Московского княжества вновь настали тяжелые времена. Михаил Тверской, воспользовавшись бедой Донского, поспешил в Орду за ярлыком на владимирское княжение. Вслед за ним с великими дарами отправился и сын московского князя Василий. В этом торге выиграла Москва, но цена была слишком высока. Чтобы сохранить за собой великокняжеский стол, Дмитрий Иванович вынужден был согласиться на выплату 8 тысяч рублей за освобождение своего сына, задержанного в Орде, и существенное увеличение ежегодной дани, о которой мы знаем лишь то, что «была дань великая по всему княжеству Московскому, с деревни по полтине, тогда же и золото давали в Орду».
В 1385 году Василию Дмитриевичу удается бежать из Орды. Видимо, выкуп за него так и не был уплачен. На этом летописные упоминания об отношениях Донского и Тохтамыша обрываются. Из истории нам известно, что Тохтамыш еще дважды совершал разбойничьи набеги на Рязанское княжество, а у Дмитрия Ивановича было два памятных события, связанных с той же Рязанью и Новгородом. Но если в борьбе с Рязанью он в итоге проиграл и вынужден был прибегнуть к помощи Сергия Радонежского, который примирил его с Олегом Рязанским (1385 г.), то в противоборстве с Новгородом он действовал более успешно. В 1386 году Донской предпринял поход против Новгородской республики для того, чтобы возместить свои убытки, пошедшие на выплату дани Орде. Да и предлог был внешне уважительный. Великий князь вспомнил прежние обиды, нанесенные новгородскими ушкуйниками не только купеческим караванам, но и целым городам, в частности Вятке, Костроме, Ярославлю, Нижнему Новгороду, подвергшимся ранее разбойничьим набегам. Демонстрация силы, дипломатические переговоры, опустошение отдельных волостей – все это, вместе взятое, привело к тому, что новгородцы согласились выплатить те самые 8 тысяч рублей.
Умер Дмитрий Донской 39 лет от роду. Смерть его не была внезапной, поэтому он успел составить весьма примечательное завещание: в нем впервые после Батыева нашествия русский князь благословляет своего старшего сына Василия на великое княжение владимирское, будучи уверенным в том, что уже никто из удельных князей не посмеет составить ему конкуренцию. Он выражает надежду: «А переменит Бог Орду, дети мои не имут выходу в Орду платить, и который сын мой возьмет дань на своем уделе, то тому и есть». Но была в завещании и «мина замедленного действия», заключавшаяся в том, что наследником Василия, еще не имевшего тогда детей, объявлялся следующий за ним по старшинству брат. Сработала «мина» через сорок лет, повторив события времен детей и внуков Александра Невского.
Следующее великое княжение, княжение Василия I Дмитриевича (1389–1425 гг.), почему-то принято считать бесцветным. Но так ли это было на самом деле? Получив Владимирский стол в 17-летнем возрасте и имея хорошую боярскую команду своего отца, молодой государь не без помощи советников делает два стратегически важных шага: во-первых, он женится на дочери литовского князя Витовта и приобретает в лице своего тестя потенциального союзника; а во-вторых, воспользовавшись очередной ордынской «замятней», выпрашивает у Тохтамыша ярлык на Нижний Новгород, Городец, Муром и Тарусу. Он не выкупает ярлык, как это делали его предшественники, а получает под обещание военной помощи в борьбе с Тимуром. Причем действует новый князь не торопясь, используя благоприятную международную обстановку на Западе и на Востоке, где основные противники Руси были вовлечены в войну, с одной стороны, с немецким Орденом, а с другой – с Тамерланом, завоевавшим, как он говорил, лучшую половину вселенной. Русь оказалась как бы вне сферы боевых действий. Правда, в 1391 году Василий I вынужден был выступить в поход против Тимура, но после того как последний разбил войска Тохтамыша, он счастливо уклонился от столкновения с профессиональной армией гениального полководца и ушел на Русь.
Благодаря правильной политике, Василий Дмитриевич смог упрочить свое положение в Пскове, где с 1399 года стали принимать князей только по воле великого князя московского, а Новгород и его ушкуйнические забавы он приструнил под угрозой захвата его богатых северо-восточных колоний. Ослабевшие великие князья тверские и рязанские признали Василия «старшим» братом и обязались действовать с ним заодно во взаимоотношениях с Литвой и Ордой. Василий продолжил политику предков по привлечению на свою сторону опальных князей литовских и царевичей ордынских. Он принимает на службу Александра Нелюба, сына Ивана Ольгимантовича и дает ему в кормление Переславль. В 1408 году из Литвы в Москву отправляется брат Ягайло, князь Свидригайло Ольгердович, а вместе с ним шесть князей Юго-Западной Руси и множество бояр черниговских и северских, которым князь московский отдает чуть ли не половину своего княжества с городами Владимир, Юрьев-Польской, Волок, Ржев, Коломна. Надежда на Свидригайло оказалась напрасной, впрочем, новгородцы всегда напрасно надеялись на литовских князей, периодически приглашаемых ими на княжение. При реальной угрозе со стороны немцев ли, татар ли литовцы уклонялись от боевых столкновений, оставляя князя без поддержки, а население – без защиты. Более того, Свидригайло, отъезжая назад в Литву в 1409 году, «в качестве благодарности» ограбил город
