И эта целеустремленность больше всего не понравилась Бересневу. От «капли» за версту разило
То, что перед ним некий искусственный объект, Береснев понял сразу. И, с учетом уровня исполнения, явно внеземной. Отсюда напрашивались два вывода. Либо «капля» попала на Землю в результате катастрофы с «Хроносом», либо сам Виктор по той же причине оказался не на Земле! Оба предположения были равновероятны, хотя разум склонялся скорее к первому.
Гейзеры пламени, сквозь которые проползала «капля», заметно теряли свою активность, а некоторые сходили на нет. Береснев уже догадался об их природе. Ассоциация с выбросами раскаленных вулканических газов поначалу сбила его с толку, но чуть позже Виктор понял, что видит энергетические «выхлопы» зон тектонических разломов и линий сдвигов геологических пластов — люди давно окрестили их «геопатогенными зонами». Экстремальное зрение «геккона» значительно расширяло диапазон восприятия электромагнитного излучения. А «капля», судя по всему, каким-то образом гасила «выхлопы» — может быть, попросту поглощала их энергию.
Береснев решил проверить, интересуется ли «капля» его персоной, или это глюк воображения. Он резко взял правее линии движения «капли» и стал обходить ее по большой дуге, заходя в тыл. Пришелец невозмутимо продолжал обход активных «выхлопов», игнорируя перемещения человека. Тогда Виктор, осмелев, кинулся за ним вдогонку. И это стало его ошибкой.
Едва расстояние между ними сократилось до нескольких метров, как «капля» внезапно остановилась, в ее бликующей поверхности раскрылся узкий, ослепительно синий «глаз» и брызнул навстречу Бересневу сполохом такого же пламени. «Геккона» спасла лишь невероятная для человека реакция, да еще шлем HMD, задетый выстрелом, частично отразил разряд своей зеркальной поверхностью. Однако после этого превратился в угольно-черный, спекшийся от жара и абсолютно бесполезный кусок металла. Упав на горячие камни, Виктор тут же инстинктивно откатился за угасающий гейзер и не прогадал. «Выхлоп» сбил прицел «капли», и нового выстрела не последовало.
Успокоившись, Береснев осторожно выглянул из-за бледной струи призрачного огня. Пришелец успел отползти на десяток метров, и его страшное «око» уже закрылось. Виктор сел и стянул с головы бесполезные останки шлема. «Похоже на плазменный разряд», — подумал, разглядывая повреждения.
— Это не плазма, — раздался слева спокойный голос.
Береснев метнулся в сторону, рефлекторно входя в боевой режим и понимая краешком возбужденного сознания, что не успевает. Да и что он мог противопоставить противнику? В страйкере — ни капли энергии, пистолет вообще исчез еще там, в «мире без света». Как говорится, остались только когти и зубы…
— Спокойно, «геккон»!
Из пламени соседнего гейзера выступила фигура, облаченная в темный комбез техперсонала «Хроноса» и шлем ремонтника с опущенным забралом.
— Кто ты?! — Виктор автоматически продолжал качать защитный «маятник», все время меняя вектор перемещения.
— Не мельтеши! — Незнакомец сделал нетерпеливый жест и уселся на небольшой валун рядом. — Ты хочешь выбраться отсюда?
— Кто ты? — упрямо повторил Береснев, но «маятник» качать перестал.
— Хардтаймер. Полегчало? — В голосе незнакомца прозвучала явная издевка.
— Что это значит?
— Слушай, «геккон», у меня нет времени возиться с тобой. Если бы не твоя встреча с «абсорбером»…
— Ладно, — Виктор вдруг осознал, что сейчас действительно не время выяснять подробности, — я иду с тобой.
— Ты не пройдешь хронобарьер «лепестка», — покачал головой незнакомец.
— Почему же, один барьер я уже проходил…
— Погоди-ка, какой еще барьер?!
— Когда взорвался «Хронос», я вырубился. Очнулся в странном месте — «мир без света», как я его для себя назвал. Там совершенно отсутствовали любые излучения, кроме молекулярного теплового фона… Я пошел наугад, пересек какую-то мембрану и выбрался сюда.
— Дела-а!.. — совсем по-человечески крякнул незнакомец. — «Мир без света», говоришь?.. А ведь ты выбрался из самого настоящего «кармана». Похоже, «геккон», ты и впрямь потенциальный хардтаймер! Ну, тогда пошли, — он поднялся.
— Куда это?
— В наш «лепесток».
— Какой?
— А-а, начинаешь соображать?..
— Нет.
— Ладно, потом объясню. Пошли.
Незнакомец решительно зашагал в глубь гейзерного «леса». Виктор, чуть помедлив, тоже двинулся за ним. Потом не выдержал, оглянулся, ища глазами страшную «каплю», но «абсорбер» уже исчез из виду.
Идти однако долго не пришлось. Буквально метров через сто впереди среди гейзеров появились две фигуры, идущие навстречу. Одна была облачена в комбез и шлем ремонтника, а вторая… в костюме «геккона»! Полная экипировка, даже турель страйкера на плече.
Второй «геккон» очевидно тоже увидел Виктора и тоже споткнулся от неожиданности. И лишь спустя пару секунд до Береснева дошло: перед ним и его странным спасителем находилась зеркальная преграда.
— Ну, «геккон», двигай вперед, не бойся! — совсем уже по-дружески хлопнул Виктора по плечу незнакомец и первым шагнул в невидимое гигантское зеркало.
На миг его фигура окуталась ослепительным жемчужным сиянием и пропала. Береснев, помедлив какое-то мгновение и инстинктивно выставив вперед ладонь, шагнул следом.
— Мы топчемся тут уже пять часов! — Роулинг сплюнул вязкую слюну. — В чем дело, Мбонга?
— Хронобарьер, — сипло откликнулся Нганакаа.
Профессор, тяжело дыша, полулежал напротив, в скудной тени клинообразного валуна. Остальные члены группы также расположились кто где, выбрав максимально укрытое от солнца место. Лишь Гитар, казалось, не замечал палящего зноя. «Геккон» сидел в «позе лотоса», повернувшись в сторону Цветка.
— Я знаю, что такое хронобарьер, — поморщился Роулинг. — Я спрашиваю, как его преодолеть? Мы бьемся, как мухи о стекло! В зону же смогли пройти?
— Потенциал…
— Что?
— Внешний потенциал значительно ниже. А у лепестков — скачок на целый порядок.
— Ну и какой выход?
— Надо возвращаться…
— Даже не думай! — Роулинг достал фляжку, сделал маленький глоток. — Обратный путь нам заказан. Мы должны добраться до этого чертова генератора!
— Может быть, попробовать пробить барьер страйкером? — подал голос Береснев.
— Нельзя! — тут же откликнулся Гитар, не поворачивая головы.
— Почему?
— Опасно.
— Здесь кругом опасно! — отрезал Роулинг. — У нас нет выбора.
