– Пятьсот двенадцатый, я – «Ровно».
– На связи.
– Знаешь колонку на тридцатом километре?
– Так точно.
– Чтобы через пять минут она не работала!
– Будет сделано!
Обмен опытом
«Шаг вправо, шаг влево – попытка к бегству. Охрана стреляет без предупреждения!»
Когда Илья Михайлович слышал рассуждения о «гуманизации исправительной системы», в которой имел несчастье служить, он обычно, поматюкавшись минут пять, рассказывал следующую поучительную историю. (Перевод с русского на русский литературный – мой.)
– Как-то пришло пренеприятное известие: к нам собирается иностранная делегация то ли шведских, то ли французских коллег. Хотят, видите ли, познакомиться с нашей работой. В то время уйма людей с Запада кинулась учить нас жить и наставлять в различных делах. Не знаю, как им удалось уломать наше начальство, сами знаете, что такое советский СИЗО, показывать его людям «оттуда» руководство очень не хотело. Мы тоже перепугались, что же о нас подумают и как потом будут крыть в газетах. Правда (нет худа без добра), под это дело удалось наконец получить краску, чтоб слегка подновить наше хозяйство.
И вот, приезжают заграничные коллеги. И оказались неплохие ребята! Мы быстро нашли общий язык. Постепенно перестали стесняться и показали им всё, что было можно, и даже чего нельзя.
По мере знакомства с нашими порядками их глаза разгорались нескрываемой завистью. Восхитили их следующие наши особенности.
1. Что у нас оперативная работа ведётся и после вынесения приговора. Осуждённого «колют», как и подследственного, и это иногда кончается новым сроком. Оказывается, им этого всегда не хватало.
2. Что заключённые содержатся по нескольку человек в одной камере, так что всегда имеют возможность настучать друг на друга, тем более, теснота такая, что ничего не утаишь.
3. Что канализация и прочие удобства в камере отсутствуют напрочь. От запаха параши они пришли в дикий восторг и заявили, что если бы им позволили создать уголовникам такие же условия, то с преступностью в их стране было бы покончено навсегда.
Местные особенности
Как-то на территорию нашего района занесло одного сотрудника из главка. Он был настолько наивен, что рискнул показаться на улице нашего города в форме и в одиночку. Естественно, ничем хорошим это кончиться не могло. И кончилось действительно скверно: первый же бандюга уделал его, сломав между прочим челюсть, и отобрал пушку.
Инспектор бросился к нам в контору: «Выручайте!»
Помочь коллеге – святое дело. Поэтому все, кто оказался в райотделе, собрались и поехали к месту происшествия, перекрывая возможные маршруты ухода злодея. Пострадавшего тем временем отправили в госпиталь.
Нам повезло: уже через полчаса нападавшего задержали. Но признаваться, куда дел пушку, он категорически отказался. Если каждому задержанному будет позволено не отвечать на вопросы, как же тогда работать? Такие штуки у нас не терпят. Пришлось продолжить допрос в усиленном варианте. Принесли противогаз и сделали злодею «слоника». После этого он немедленно признался во всём: сказал и где пистолет, и где деньги, и где труп. Насчёт трупа мы как-то не обратили особого внимания. Поехали изымать пистолет. Найдя его в указанном месте, мы облегчённо вздохнули и разошлись по домам, отложив остальное до утра.
На другой день, дабы исполнить необходимые формальности, отвезли задержанного в госпиталь к потерпевшему для опознания. А он его... не опознал! Когда, плюнув уже на УПК, ему откровенно показали арестованного, он уверенно ответил: «Не тот». После того, как и номер пистолета не совпал, нам пришлось поверить, что это действительно не тот. Вспомнили, как он что-то говорил про труп, отправились на указанное место, а там действительно лежит труп. Почесали мы в затылке и пошли спрашивать у злодея, за что же мы его взяли.
Умирать нехорошо
Жил да был в городе Одинцове один алкоголик. Самый обычный, каких тысячи. Хочет – пьёт, не хочет – тоже пьёт, вытрезвитель – дом родной, жена – мегера. Как раз с жены-то всё и началось.
После очередного семейного скандала и огребания скалкой по макушке подумал наш алкаш, что жизнь не удалась и решил повеситься. Отправился в сарай, достал верёвку... Но в последний момент пожалел себя и накинул верёвку не на шею, а продел подмышками. Жена заглядывает в сарай – муж висит и покачивается. Ну, конечно, крик, шум, слёзы. Соседка прибежала, стала сочувствовать. Женщина сама снять мужа не может – отправилась за милицией. Муж глазки закатил, а сам висит, злорадствует...
Тем временем соседка, которая осталась в сарае одна (не считая «покойника») полезла к хозяйскому салу, что лежало тут же. Алкаш не выдержал такого нахальства, да и подал голос: «Манька, не тронь сало!» Та только: «Ах-х...», – и на пол осела.
Прибегает жена с милиционером. Он, конечно, первым делом веревку перерезал, а повешенный, чтобы на пол не грохнуться, обхватил сержанта... Нервы у молодого милиционера не выдержали, и он тоже лишился чувств.
Однако финал сей истории получился трагическим. Соседка Манька скончалась от сердечного приступа, а алкаш отправился на два года в места не столь отдалённые.
Кстати, о птичках
В 1990 году нас снабдили микрофонами направленного действия, купленными в Японии. Эти микрофоны имели тарелку около 40 см диаметром и огромные наушники. Предполагалось что с помощью этих громадин мы будем «скрытно» слушать бандитов. При опробовании данных устройств выяснилось, что
