Тьма. Испытание Злом

— Чем могу быть полезен, молодые люди? — Недовольный, скрипучий голос отвлек их от созерцания аптечных красот.

Вслед за голосом из-за прилавка возник старичок в черной мантии и шапке с кисточкой, такой маленький и сухонький — неудивительно, что они его сразу не заметили.

— Добрый день, почтенный, — вежливо поклонился Кальпурций, решив, что ученый-аптекарь, да еще и предполагаемый колдун, заслуживает более церемонного обращения, нежели простой торговец. — Можем ли мы рассчитывать на вашу помощь? Друг мой неловко упал накануне, так не найдется ли у вас полезной примочки либо притирания, чтобы он мог привести в порядок лицо?.. Йорген, покажись!

Тот послушно отвернулся от стеллажа с заспиртованными органами и предъявил свое увечье.

Аптекарь бросил на пострадавшего полный презрения взгляд и противно усмехнулся, типа знаем, знаем мы, на что он «упал». Похоже, он принял иноземных посетителей за школяров-вагантов, коих городские обыватели всегда недолюбливают за буйный нрав.

— Полкроны серебром, — бросил он резко, и в голосе его звучала надежда, что нужной суммы у покупателей не окажется.

Ланцтрегер молча выложил монету на столешницу.

Старик, кряхтя, нагнулся под прилавок, извлек из его недр грубую глиняную баночку с горлышком, завязанным вощеной бумагой, небрежно швырнул покупателю:

— Это поможет.

Йорген невольно поморщился — ему хотелось совсем другую, фарфоровую, с золотой надписью и гербом на крышечке, — но поклонился любезно, чтобы не вызвать большей неприязни, как-никак он имел свои виды на этого старика.

— Благодарю вас, почтенный. Но прежде, чем мы оставим ваше достойнейшее заведение, позвольте задать вам вопрос.

— Ну? — мрачно бросил аптекарь. Он еще сам не понимал, что именно так не нравится ему в этих двух парнях, на первый взгляд вполне мирных и вежливых, но ему мучительно хотелось поскорее от них избавиться. Он выражал это всем своим видом, однако пришлые не намерены были отступать.

— Слышали мы с другом, что все мастера вашего цеха славятся своими умениями не только лишь в лекарском деле, но и в искусствах более тонких и тайных… — начал издалека Йорген, и раздражение аптекаря усилилось многократно. Похоже, эти юнцы откуда-то проведали то, что знать им не по уму, не по возрасту и чину! — …Имеется у нас одна особенная вещь, природа и назначение коей нам неведомы. Возможно, вы, почтенный, смогли бы что-то сказать о ней?

С этими словами парень извлек из заплечного мешка и вывалил на прилавок нечто удлиненное, завернутое бережно в рогожку. Развернул и…

У старого мастера Ортвина перехватило дух. Один из трех Жезлов Вашшаравы лежал перед ним! Могущественный артефакт, долгие годы считавшийся бесследно утраченным, пожелал вновь вернуться в мир. Да еще каким способом! Посредством двух безмозглых мальчишек, даже не представляющих, какую ценность они держат в руках. «Украли где-то, не иначе!» — было первое, что пришло в голову.

Он допустил именно ту ошибку, что делали бедняки, попадая в аптекарский квартал. Не разглядел внутреннего содержания за скромным фасадом. Любому простолюдину хватило бы одного натренированного взгляда, чтобы распознать знатного господина, облеченного властью. Даже если тот иноземец, одет в небогатые дорожные одежды, глаз у него подбит и вообще человек он только наполовину — неважно. Сразу видно — по взгляду, по жесту, по осанке, — что благородных кровей, а значит, опасен, и лучше простому человеку держаться от него на расстоянии поклона.

Увы, мастеру Ортвину это очевидно не было. Он продолжал считать, будто имеет дело с вороватыми школярами, вознамерившимися сбыть с рук краденый магический артефакт, но прежде рассчитывающими узнать его стоимость, чтобы не продешевить.

— Откуда… — Он задохнулся от непривычного волнения. — Откуда у вас ЭТО, ничтожные?! Оставьте артефакт и подите прочь! И радуйтесь, что я не зову стражу! — Он протянул дрожащую руку к жезлу…

Но другая рука, уверенная и твердая, тяжело легла на древко жезла.

— Боюсь, это невозможно, — очень спокойно возразил Йорген. — Мы уйдем, если вам так угодно, но только с этим предметом.

— Повторяю! — Голос аптекаря окреп, теперь в нем явственно слышалась угроза. — Оставьте жезл и убирайтесь! Не то пожалеете, что вы на свет появились, это я вам обещаю!

Наверное, со стороны для человека несведущего это выглядело смешно: утлый старикашка угрожает двум крепким молодым парням, способным уложить его на месте, даже не прибегая к оружию: один щелчок ладонью по темечку — и нет деда…

Если бы только дед этот не был колдуном!

Правая его рука продолжала тянуться к жезлу, а пальцы левой уже складывались широкой щепотью, и огненный шар был готов сорваться с их кончиков — мощное оружие, способное если не испепелить врага на месте, то по крайней мере перепугать до седых волос.

Однако этот враг оказался не из пугливых. Не только старик-аптекарь — даже друг Кальпурций был поражен. Куда только подевался милый юноша Йорген, неконфликтный и покладистый? Начальник гвардейской Ночной стражи ланцтрегер Эрцхольм возник на его месте во всей красе! Каменное лицо, тяжелый взгляд, надменно искривленные губы… Он заговорил, и в голосе его было столько льда и яду, что, если бы все жидкое в аптеке вдруг замерзло, а все живое — умерло, Кальпурций не удивился бы.

— Любезнейший, — процедил северянин таким тоном, что вежливое обращение прозвучало грязным ругательством, — вынужден довести до вашего сведения, что данный артефакт является неотъемлемой собственностью Эренмаркской короны и ваше требование его «оставить» в этом контексте звучит несколько… самонадеянно. Если же вы позовете стражу, я, как правомочный представитель Эренмаркского королевского двора, буду только рад. Это избавит нас от необходимости принимать ответные меры для защиты нашего имущества! — Он неприятно, хищно как-то усмехнулся. — Подозреваю, что ни один из нас никогда не достигнет вашего уровня мастерства, но уж отбить простой огненный шар мы сумеем, это я вам обещаю. Как и то, что времени для проведения следующей колдовской манипуляции у вас не будет. А после того как от вашего чудесного заведения останутся жалкие развалины, я лично позабочусь, чтобы все эренмаркские оборонные заказы были аннулированы и переведены в Реонну. После этого слова, сказанные вашими коллегами по цеху на вашей могиле, вряд ли окажутся теплыми… Надеюсь, мы друг друга поняли?

Поняли.

Старый колдун обмяк, бессильно уронил руку и выкрикнул плаксиво, но уже без угрозы:

— Убирайтесь прочь, юные негодяи! И будьте пр…

— Ну?! — резко обернувшись, прорычал ланцтрегер фон Раух.

Аптекарь осекся, притих. Слова проклятия так и не прозвучали. Возможно, он и бормотал их потом для самоуспокоения, но это уже не имело значения: проклясть заочно невозможно, только в лицо.

После полумрака торгового зала улица показалась Кальпурцию веселой и яркой, Йорген же недовольно морщился, его странные янтарные глаза с вертикальным зрачком хуже обычных, человеческих, адаптировались к свету.

Не сговариваясь, оба повернули прочь из квартала, задерживаться здесь дольше не хотелось, стычка с колдуном оставила неприятный осадок в душе. Ведь они никому не хотели зла, вели себя почтительно и скромно — с чего он набросился?

— …Гадкий старый дурень! — бранился силониец, глубоко оскорбленный тем, что его, сына третьего лица в государстве, посмели обозвать «ничтожным». — И пришло же тебе в голову показывать ему жезл! С какой стати?! Ведь договорились же обратиться к нашим, силонийским мудрецам… Чуть под магический удар нас не подвел!

— Извини. — Йорген был само смирение и раскаяние, от грозного ночного стража не осталось и следа. — Просто я подумал: мы носим с собой этот жезл без дела, а вдруг он оказался бы полезен в пути? Вот и захотелось уточнить… Кто же знал, что у здешних аптекарей такой дурной нрав?!

— А где та мазь, что мы у него купили? — вдруг спохватился Кальпурций.

— Вот. — Йорген протянул ему баночку. — Не бойся, не забыл. Я ее сразу в карман прибрал.