Тьма. Испытание Злом

практике подобные устройства…

Но жезл оказался не из их числа. Ведьма отбросила рогожку, взялась за древко голыми руками — и снова ничего. «Может, испортился, иссяк?» — с тайной надеждой подумал Кальпурций, очень уж не нравилась ему эта опасная вещь.

— Все потому, что нет подходящей жертвы. Не хочет действовать впустую, — предположил Йорген, увлеченный экспериментами девушки. — Надо подождать, когда твари объявятся.

Твари объявились быстро, как по заказу. Семеро низкорослых уродцев вылезли из овражка на запах добычи.

— Бей! — обрадовался ланцтрегер. — Спали их, гадов! — От вчерашних сочувственных настроений он избавился, едва перестали болеть собственные ожоги.

Гедвиг навела жезл на врага — впустую. Огня не было. Пришлось пускать в ход мечи. Снова летели головы, корчились в конвульсиях тела… И в тот миг, когда полилась первая кровь, белый, блеклый колдовской шарик стал на глазах наливаться багрянцем, становясь похожим на красное солнце, порченное Тьмой.

— Ну давай теперь, — предложил Йорген хрипло. Он уже чувствовал, каким будет результат.

Струя огня ударила в склон холма, выжгла безобразную дыру. Тогда, вспомнив что-то, Йорген забрал жезл из ведьминых рук… Да, так уже было однажды: волна тепла, короткая красная вспышка, жемчужный, с переливами свет… Он взглянул на свои ладони. Минуту назад ярко-розовые, блестящие и нежные, они посветлели, огрубели, даже желтоватые бляшки мозолей вернулись на свои привычные места, будто и не были вчера выжжены дотла!

Вот так! Нет, не испортился артефакт, работал. Жизни человечьи питали его. Хочешь чуда — сначала убей. Вырежи село — захватишь город, город уничтожишь — хватит сил на страну. А там и до целого мира доберешься, главное, побольше крови лить. Таков принцип действия в общих чертах.

— Ох, не думаю, чтобы эта вещь была создана для добрых дел, — с отвращением молвил силониец.

А в это время, удачно скрывшись в овражке (благо было таковых в округе великое множество, и местным уродцам, и пришлым колдунам — всем место хватало), за их колдовскими экспериментами с интересом наблюдал чудом переживший последнюю ночь Черный Легивар.

Друзья наши, признаться, как-то позабыли о его существовании, он же следовал за ними неотступно и видел все: истребление чудовищ мелких, сражение с чудовищем большим. И то, какое именно оружие было пущено в ход его соперниками, мимо внимания боевого мага пройти не могло.

Вот он и призадумался, ночью, сжавшись в комочек на краю зловонного рва, очертившись охранным кругом и вздрагивая от каждого шороха… О чем? Да о жизни своей, не рановато ли ему, такому молодому и красивому, с ней расставаться понапрасну?

Нет, Черного Легивара никто не счел бы трусом, и к самопожертвованию он был готов. Потому что считал себя избранным. Волшебная книга, найденная случайно в самом дальнем и запыленном углу Академической библиотеки (точнее, свалившаяся ему на голову из упомянутого угла), указала ему жизненный путь. Он один, один во всем свете способен одолеть Тьму — в этом молодой маг не сомневался.

И вдруг оказалось — нет, не один! Нашлись персоны еще более избранные! Они не только знали дорогу к логову Тьмы и очень уверенно двигались по ней, но вдобавок обладали оружием совершенно уникальным и тайным. Жезл Вашшаравы был в их руках! Один из трех существующих на свете. Вернее, существовавших. Первый был уничтожен рыцарем Кранахорном в Далекую эпоху Всеобщей войны, сброшен в жерло огнедышащей горы, с целью эту самую войну прекратить. Второй, тысячелетие спустя, попал в руки безумного колдуна Аммогара, и тот едва не выжег всю землю небесным огнем. Помешали коллеги по черному цеху: Аммогара, к тому моменту достигшего могущества, сравнимого с божественным, ухитрились прикончить сообща. Жезл, по слухам, низвергли во мрачный Хольгард вместе с хозяином. Правда это или нет, судить трудно, во всяком случае, ни о том, ни о другом с тех пор известий не было. Равно как и о третьем жезле. Его тоже считали безвозвратно утраченным, уже и искать перестали лет двести как, а он вдруг взял и явил себя миру в разгар Тьмы! Разве это могло быть случайностью?

Вот и получалось, что не такой уж Легивар и избранный, как ему казалось вначале, есть персоны и поважнее его.

Но вот какая странность! Если бы он пришел к такому выводу раньше, по ту сторону гор — был бы просто в ярости, разве что руки на себя не наложил бы от обиды и разочарования. Но здесь, на гибельных равнинах Со, эта мысль ему, уже испытавшему одиночество и страх, вроде бы даже некоторое удовлетворение принесла. Он же не виноват, что боги либо другие неведомые силы, управляющие этим миром, предпочли ему других. Так разумно ли идти против их воли, стараясь опередить и превзойти тех, кто ими избран? Нет, не разумно, скорее, самоубийственно. Надо уступить.

Но и назад, в привычную жизнь, Легивар Черный вернуться не мог. Вот если бы прежде хватило ему ума не оповещать всех подряд о своей великой миссии — с легкой душой двинулся бы в обратный путь. Теперь же отступать было нельзя. Не победить Тьму, так хотя бы приобщиться к победе над ней — единственное, что ему оставалось. И он принял решение. Видят боги — оно нелегко ему далось!

Он вылез из овражка в тот момент, когда Йорген с Кальпурцием затеяли новый спор. Силониец настаивал: колдовской жезл нужно немедленно выбросить вон, чтобы не осквернять душу черным колдовством. Менее принципиальный, зато более практичный Йорген утверждал, что поступать так ни в коем случае нельзя: неизвестно, в какие руки или лапы может попасть артефакт и каких бед натворить, «а нам еще пригодится». Ведьма Гедвиг Нахтигаль заняла нейтральную, хотя и несвойственную ей позицию. «Пусть о делах думают мужчины, а мое дело — варить обед и исцелять хвори», — сказала она себе, потому что в самом деле не знала, как лучше поступить. С одной стороны, чем чище и непорочнее душа того, кто выходит на борьбу со Злом, тем больше у него надежды на победу. С другой, не окажись при них жезла вчера — на борьбу со Злом сегодня некому было бы выходить… Право, как же сложно и неоднозначно устроен этот мир!

Когда черная фигура неожиданно возникла прямо перед их носом, все трое, не сговариваясь, выхватили мечи. Они уже успели прочно усвоить: ничего хорошего в здешних местах из овражков не вылезает. И этот случай, по твердому убеждению Йоргена фон Рауха, исключения не составлял. И даже не в том дело, что Черный Легивар ему решительно не нравился как личность. Целую ночь маг провел один, неизвестно где и как — мало ли, кто мог его за это время покусать? «Вдруг он уже давным-давно шторб или кто похуже?» — так подумалось Йоргену не без затаенной надежды.

Но маг заговорил — и стало ясно, что никто его не кусал… Или все-таки укусили? Слишком уж не походил он сегодняшний на себя вчерашнего, гордо и одиноко восседающего на древе!

— Господа, — сказал он, — я принял решение, и видят боги, как нелегко оно мне далось! Признаю, я был неправ, отказываясь от вашей помощи. Нас объединяет великая цель, и, действуя сообща, мы скорее достигнем успеха. Так вот, я решил — дальше мы последуем вместе. До конца!

Вот это да! Вот чего не ждали, того не ждали! Гедвиг и Кальпурций переглянулись, совершенно ошеломленные, а Йорген чуть не взвизгнул от восторга, услышав этакую новость. Ах, какие бескрайние горизонты, какие неисчерпаемые возможности для упражнений в остроумии открылись ему. Сколько колкостей, гадостей и издевок он мог бы сочинить. С какой отборнейшей грязью мог смешать струсившего (а он струсил, струсил, иначе откуда вдруг подобная покладистость?!) мага. Ах, как было бы весело! Было бы…

Ничего подобного говорить и делать ланцтрегер фон Раух, начальник гарнизона Ночной стражи, не стал. Только кивнул учтиво, взглянул магу прямо в глаза и сказал очень ровно, без тени иронии:

— Вы приняли весьма мудрое и взвешенное решение, господин Легивар. Мы будем рады вашему обществу.

Просто ему не хотелось брать на душу грех.