думал так задолго до своего решения стать вместилищем зла. И в Тьму он шел осознанно, движимый ненавистью. Ничего не изменилось, понимаешь?
— Понимаю. Мы так виноваты перед ним, вся наша семья…
— Йорген, друг мой!!! Опомнись! Надо же такое сказать! Если вы и виноваты, так только в том, что в свое время не пороли его как следует розгами! Может, был бы умнее, негодяем не вырос!
— Вот и я о том… Скорее бы его родителям сдать… Он сильно плачет?..
— Переживет!
… — Семиаренс, не могу больше, скажи честно, я все загубил, да? Теперь Тьма будет всегда?
— О господи, мальчик! Нет больше Тьмы. Она ушла.
— Не может быть!!! С чего вдруг?! Я же не смог убить ее воплощение!
— Не смог. Только это нас и спасло. Взгляни на алтарь. Видишь?
— Вижу. Закорючки проступили. Их не было раньше, да?
— Это надпись на языке древних сарамеян. «Недостоин жизни тот мир, где брат идет на брата». В этом суть испытания. Мы этого не понимали раньше… Считали,
— Девы Небесные, как же все запутано… Скажи, а почему именно мы? Я и Фруте? Мало разве других братьев на свете?
— Не знаю. Может, дело случая. А может, потому что в вас двоих — кровь трех народов… Или им показался забавным такой расклад: обратить светлого во Тьму, противопоставить ему темного от природы и посмотреть, что получится…
— Ну и не было бы ничего хорошего. Если бы Фруте стал убивать вас на моих глазах, я бы не выдержал и убил его… Интересно, почему он не поступил так? Не догадался, что ли? На его месте я… гм…
— Видишь ли, это была бы совсем другая морально-этическая проблема, видно, она ИХ не интересовала.
— Почему?
— Трудно судить. Смертным не всегда дано постичь замыслы высших сил.
— Знаешь, лучше бы они нас в свои дела не впутывали.
— Знаю. Но они нас не спрашивают.
… — А что мы здесь сидим? Я домой хочу.
— Ждем, когда тебе станет лучше.
— О! Мне прекрасно! Идемте отсюда!
— Ты уверен, что выдержишь дальнюю дорогу?
— Ого! Еще как выдержу! Конем поскачу!
— Фельзендальским?
Он не раз и не два представлял себе этот счастливый момент — конец Тьмы. Как оно будет? Всякий раз воображение рисовало одну картину: желтое солнце в безоблачно-синем небе. Действительность оказалась иной. Еще не завершив подъем, они услышали шум — мерный, бархатный. Голубое небо увидели — маленькое круглое окно, точно над конусом роковой скалы. А дальше, насколько хватало глаз, от горизонта до горизонта небо было затянуто сизыми тучами. Они клубились, гонимые порывами ожившего ветра, громоздились друг на друга, от столкновения их рождались зигзаги молний. И повсюду, от Северных пустошей до южных морей, гор Альтгренца до неведомых восточных далей, шел дождь. Он лил и лил, не утихая, словно сами небеса спешили смыть с лика земли ту мерзость, что накопилась под ними за десять лет Испытания. А в единственный голубой просвет били косо яркие солнечные лучи, образуя огромный купол, и целых семь радуг выгнулось над скалами Хагашшая. «Радуга — это лестница в небо, по ней праведные души, оставив земную жизнь, поднимаются в чертоги дивного Регендала», — учили хейлиги.
«А что, — подумал Йорген с одобрением, — Девам Небесным в здравомыслии не откажешь: сразу столько лестниц скинули, чтобы не вышло давки. Представляю, сколько бесприютных душ скопилось в этих краях за десять лет!»
— Там на дне, в котловине, должно быть, целое озеро разлилось! — покачала головой ведьма, опасливо поглядывая вниз, на крутую лестницу, скользкую от воды. — Не представляю, как мы через него переберемся?
— Вплавь! — бодро откликнулся будущий муж. И добавил невпопад, зато лихо: — Семь футов под килем!
Приложение
махтлагенар (от
ландлагенар (от
лагенар — «титул учтивости» старшего сына либо назначенного наследника махтлагенара, по сути, соответствует шверттрегеру. (Дитмар носит титул лагенара, поскольку является единственным наследником махтлагенара фон Кройцера, деда по материнской линии.)
шверттрегер (от
ланцтрегер (от
богентрегер (от
мессертрегер (от
альткригер (от
кригер — ненаследуемый титул, дается за боевые заслуги.