еще более жесткой.
Ичиндар выглянул в окно, туда, где на ветру болталось тело Аксантукара.
- Надо будет спросить у историков, но по-моему, это - первый Стратег, повешенный императором. - Виселица была самым жестоким наказанием для воина, потому что она бесчестила его род. - Но раз он и сам готовил для меня позорную участь, думаю, восстания не должно случиться, по крайней мере на этой неделе.
Военачальники кланов, присутствовавшие в комнате, переглянулись. Камацу поклонился:
- Будет ли мне позволено говорить. Свет Небес? Партия войны понесла ущерб. Предательство Стратега лишило их возможности вести переговоры в Высшем Совете. Уже сейчас партии Войны не существует, а кланы и семьи, которые в нее входили, спорят, к какой партии присоединиться, чтобы обрести хоть какие-то остатки былого влияния. Сейчас правят умеренные.
Император, покачав головой, сказал неожиданно строго:
- Нет, достопочтенный воитель, ты не прав. В Цурануани правлю я. - Он поднялся, оглядывая тех, кто его окружал. - До тех пор, пока те затруднения, о которых нам рассказал Миламбер, не будут разрешены и Империя не будет в полной безопасности, или же окажется, что угроза несущественна, Высший Совет распускается. Не будет и нового Стратега, пока я не велю Совету избрать его. Пока я не издам другого закона, закон - я сам.
- А Ассамблея, ваше величество? - спросил Хочокена.
- Пусть все будет как раньше. Но смотри, Всемогущий, позаботься о братьях своих. Если еще раз окажется, что кто-то из чародеев, носящих черные ризы, вовлечен в заговор против моего дома, положение Всемогущих, которые стоят над законом, переменится в худшую сторону. Даже если мне придется положить всю армию Империи, чтобы одолеть ваше магическое искусство, даже если Империя рассыплется в прах, я никому не позволю снова посягать на верховную власть императора. Понятно?
- Да, ваше императорское величество. Признание Элгахара и деяния его брата и Стратега дают остальным членам Ассамблеи повод поразмыслить. Я потребую обсуждения этого происшествия в Ассамблее.
Император обратился к Пагу:
- Всемогущий, я не могу приказать Ассамблее восстановить тебя в своих рядах, и мне не очень нравится, что ты здесь. Но пока все не выяснится, ты волен приходить и уходить по своему усмотрению. Когда ты снова соберешься домой, сообщи нам о своих открытиях. Если возможно, мы бы хотели помочь тебе предотвратить уничтожение твоего мира. А теперь, - он поднялся и пошел к двери, - я должен вернуться в свой дворец. Надо восстанавливать Империю.
Все потянулись к выходу вслед за императором. К Пагу подошел Камацу:
- Всемогущий, кажется, пока все закончилось благополучно.
- Пока, друг. Позаботься о Свете Небес. После того, как станут известны сегодняшние решения, его жизнь может оказаться короткой.
- Воля твоя. Всемогущий.
- Давай заберем Доминика и Мичема, - предложил Паг Хочокене. - Наверное, они отдохнули. И отправимся в Ассамблею.
У нас много работы.
- Сейчас. У меня есть вопрос к Элгахару. - Тучный чародей посмотрел на бывшего фаворита Стратега:
- Отчего ты так резко сменил привязанности? Я всегда считал тебя помощником брата.
Тощий чародей ответил:
- То, что рассказал нам Миламбер, заставило меня задуматься. Я взвесил все возможности, и когда я предложил Миламберу очевидный ответ, он согласился. Эту опасность нельзя не заметить. По сравнению с ней все остальные дела несущественны.
Хочокена повернулся к Пагу.
- Не понимаю, о чем он говорит?
Паг едва держался на ногах от усталости, но сейчас он ощутил, как из глубин души поднимается страх.
- Я не решаюсь даже говорить об этом. - Он оглядел тех, кто стоял вокруг него. - Элгахар догадался о том, что я подозревал, но в чем боялся признаться даже самому себе. - Он помолчал, а когда все, кто был в комнате, казалось, затаили дыхание, закончил:
- Возвратился Враг.
Паг отбросил книгу в кожаном переплете.
- Опять тупик! - Он провел ладонью по лицу, прикрывая усталые глаза. Ему было тревожно - так много предстоит сделать, а время уходит! Паг никому не стал говорить о том, что нашел в себе способности следовать по Малой Тропе. Оказалось, в нем жило нечто такое, о чем он и не подозревал, и ему хотелось бы поразмыслить об этих новых открытиях в более спокойной обстановке.
Хочокена и Элгахар подняли головы - они тоже читали.
Элгахар старался изо всех сил, ему хотелось загладить былые промахи.
- Тут все перепутано, Миламбер, - сказал он.
Паг согласился:
- Я еще два года назад говорил Хочо, что Ассамблея стала слишком самонадеянна и беззаботна. Этот беспорядок - очередной тому пример. - Паг поправил черное одеяние. Когда стали известны причины возвращения, его по требованию старых друзей, поддержанному Элгахаром, восстановили полным членом без колебаний. Из действительных членов воздержались немногие, и никто не проголосовал против. Каждый из них прошел через Башню Испытаний и видел мощь и злобу Врага.
В комнату вошли Шимони, один из старых друзей Пага по Ассамблее и его прежний наставник, и брат Доминик. После встречи с инквизитором прошлой ночью монах продемонстрировал незаурядные дарования по части лекарского искусства. Он использовал свой дар целителя для лечения Пага и Мичема, но что-то не позволило ему применить его для себя. Однако он сумел поведать чародеям Ассамблеи, как составить лекарство, которое облегчило его боль от ран и ожогов.
- Миламбер, твой друг жрец просто чудо. Он знает удивительные способы, с помощью которых можно переписать названия всех книг в нашей библиотеке.
- Я просто поделился тем, чему меня научили в Сарте. Здесь немало путаницы, но все же, при ближайшем рассмотрении, не так уж и много.
Хочокена потянулся.
- Меня заботит, что пока мы нашли мало нового. Словно то видение, которое является всем в Башне Испытаний, - самое раннее воспоминание о Враге, и ничего другого мы не знаем.
- Может быть, и так, - сказал Паг. - Не забудь, что большинство поистине великих чародеев погибли на Золотом мосту, оставив только учеников и менее сильных чародеев. Наверное, прошло немало лет, прежде чем была сделана попытка снова начать записи.
Вошел Мичем - он нес огромную связку древних книг, переплетенных в кожу. Паг указал на пол рядом с собой, и Мичем положил связку туда. Паг раздал книги своим помощникам. Элгахар открыл доставшийся ему том; переплет скрипнул.
- Боги цуранские, какие же эти книги старые!
- Одни из самых старых в Ассамблее, - сказал Доминик. - Мы с Мичемом чуть ли не час их искали и еще час добирались до них.
- Язык такой древний, что почти не похож на наш, - сказал Шимони. - Здесь такие формы глаголов, о каких я никогда и не слышал.
- Миламбер, - сказал Хочо, - послушай-ка: 'И когда мост исчез, Эйвари все еще настаивал на совете'.
- Золотой мост? - спросил Элгахар.
Паг и остальные бросили свои занятия и прислушались к тому, что читал Хочокена:
- 'Тринадцать их осталось из всех Альстванаби - Эйвари, Марли, Кейрой...' - дальше список имен, - '...и покоя не было меж ними, но Марли сказала слова властные и изгнала их страхи.
Мы - в мире, что сотворен для нас Чакейканом... ', - может быть, так в древности называли Чочокана?
