отвращение к империализму, Россия не распалась. Она сохранила почти всю свою территорию и, пожалуй, никогда не была спаяна так прочно в единое целое, как теперь. И советская армия, в сущности, русская армия, на последних военных премьерах — война с Польшей и экспедиция в Китай — показала свою мощь. Если эта армия, снабженная всеми последними достижениями военной техники, будет брошена на Европу, то это грозит очень серьезными последствиями.
«Хорошо бы эту армию перекинуть в Индию и на ваш остров — проклятое гнездо пиратов», — подумал Посвистов, но сказал другое:
— Может быть, опасения комитета и не лишены оснований, но чего, собственно говоря, комитет желает от меня?
— Вы должны, — тоном, не допускавшим возражений, начал Брадлей, — сообщать мне о всех распоряжениях Дегро, сколь бы невинными они ни казались. Кроме того, вы должны информировать нас о каждом шаге Марго. Это для вас не составит труда, так как она влюблена в вас. Пока это все.
Посвистов нахмурился. О Дегро, раз он большевистский агент, он мог сообщать без зазрения совести, но шпионаж за дамой, к которой чувствуешь сердечное влечение, казался ему несовместимым с личным достоинством.
— А если я откажусь от этой роли?
— Тогда вам придется считаться с возможностью крупной неприятности. Прежде всего, ваши отношения с Дегро и их истинный характер станут известны во всех русских кругах, а кроме того, комитет может счесть необходимым и вовсе устранить вас.
Посвистов почувствовал, что это — не только угроза.
Он налил стакан вина и выпил, так как ощутил вдруг страшную сухость в горле.
— Надеюсь, мне не придется уговаривать вас, — сказал Брадлей. — Вы человек достаточно умный, чтобы здраво оценить положение. Кроме того, комитет оплатит все расходы, связанные с выполнением обязательств, принятых вами.
Посвистов хмуро кивнул головой.
— Вы будете сноситься со мной. Каким образом, — об этом я сам позабочусь. Я очень рад, что мне не пришлось убеждать вас. Разрешите чокнуться с вами стаканом этого вина — оно неплохой марки. — Англичанин налил вина, чокнулся с Посвистовым и поднес стакан к губам.
Вдруг раздался сухой, приглушенный щелк выстрела, стакан разбился в руке Брадлея, и вино залило белый пластрон его сорочки.
Посвистов обернулся в сторону, откуда раздался выстрел, и увидел колышущуюся портьеру, занавешивающую дверь.
Брадлей прыжком пантеры кинулся к двери и распахнул портьеру. За ней никого не было.
В коридоре поблизости оказался гарсон. Лицо услужливого малого выразило искреннее удивление, когда он увидел англичанина, залитого вином.
— Пойдите сюда, — приказал Брадлей.
Гарсон вошел в кабинет.
— Кто пытался войти сейчас в наш кабинет?
— Господин из кабинета № 1. Он ходил в уборную и ошибся дверью. Но он только просунул голову в дверь и тотчас же ретировался.
— Где кабинет № 1?
Гарсон указал на дверь в конце коридора. Брадлей и Посвистов кинулись к этой двери и распахнули ее.
В кабинете № 1 никого не оказалось. Остатки обеда на столе, приборы и недопитое вино в стаканах указывали на то, что комната недавно покинута гостями.
Гарсон же с испугом посмотрел на англичанина.
— Что-нибудь случилось, мосье?
— Ничего особенного, — небрежно бросил Брадлей, — просто, увидав этого господина, я вспомнил, что мне нужно сказать ему пару слов.
Очутившись снова в своем кабинете, Брадлей вытер салфеткой вино на лице и сорочке.
— Неплохой выстрел, — сказал он, — но это не первое и, конечно, не последнее покушение на меня. Меня волнует другое: боюсь, что увидели вас в моем обществе и, благодаря этому, может провалиться все дело. Будьте настороже.
— Но куда же скрылся стрелявший? — в недоумении задал вопрос Посвистов.
— Ушел через другой выход. В конце коридора, рядом с кабинетом № 1, имеется выход, которым пользуются парочки, опасающиеся излишних встреч и любопытных глаз. Преследовать его бесполезно. Впрочем, я знаю, откуда был направлен выстрел.
— Откуда?
— С улицы Гренель. Повторяю, это не первое и, вероятно, не последнее покушение. Однако, нам пора расстаться. Завтра я подам весть о себе. Всего хорошего.
VIII. Дегро в затруднении
Негоциант Дегро был в скверном настроении. Открыв, по обыкновению, лавочку, он поднялся в свою контору и принялся ходить взад и вперед по пыльной неубранной комнате, недружелюбно поглядывая на телефонный аппарат, точно ожидая от него неприятностей.
Он с удовольствием бы уничтожил телефон, если бы это могло избавить его от нежелательных разговоров, но такое безрассудство могло только осложнить неприятности, не устранив их ни на полсантиметра с дороги Дегро.
Телефон не заставил себя долго ждать. Раздался звонок, и Дегро с неохотой взялся за трубку.
Резкий повелительный голос бросил несколько слов в ухо негоцианта, слов, заставивших его побледнеть.
— Этого только не хватало, — вздохом отчаяния вырвалось у него. — Проклятая Марго!
Шаги за дверьми помешали ему закончить фразу. Кто-то по-свойски, без предварительного стука, вошел в комнату. Капли пота осели на лбу негоцианта, когда он увидел вошедшего. Волнение, однако, не помешало ему отвесить низкий, учтивый поклон.
— Господин Лурье… не ожидал… Вы могли бы меня вызвать… Тут так неудобно…
Посетитель оборвал его лепет резким движением руки. Это был высокий, очень смуглый брюнет, с резко выраженными семитскими чертами лица и вьющимися волосами. Держался он не столько повелительно, как нагло и вызывающе. Очевидно, это был человек из низов, волею случая занявший положение, дававшее ему возможность повелевать другими.
— Полно болтать. Я приехал поговорить с вами, Дегро. Ваши промахи начинают походить на провокацию. Берегитесь!
Дегро почти сжался в комок.
— Но я не виноват. Мои агенты…
— Ваши агенты не на высоте положения. Скажите, вам известно, что делается в кафе у вас под носом — на углу улицы Севр?
Брюнет остановился перед испуганным негоциантом, пронизывая его злым, колющим взглядом.
— Что делается? — совсем выбитый из равновесия, спросил Дегро.
— Вы не знаете даже того, что там учрежден ВКБЕ наблюдательный пункт? Агенты комитета наблюдают за каждым шагом нашим и генерала Кутепова. Они фотографируют его, не стесняясь. Вам это известно?
— Нет… То есть я знал… но я думал, что это ваши фотографы…
— Вы, идиот! — презрительно бросил Лурье. — У нас портретов генерала больше, чем нужно. Да если бы мы пожелали сфотографировать его, то сделали бы это, не обращая на себя ничьего внимания. А это — явная провокация, желание подыграться под нас. И вы ничего не сообщили нам об этом гнезде!
— Но… вы же знаете… — прошептал Дегро.
— Знаем, но слишком поздно. Молодцы Брадлея успели взбудоражить своим поведением всю эмиграцию. Там толкуют о «наглости чекистов с улицы Гренель». Ваше бездействие, Дегро, граничит с провокацией.
Дегро отступил в угол комнаты, за письменный стол, и тяжело опустился на стул.
