или способными обеспечить такую связь. И, прежде всего, должны быть устранены с партийных постов те элементы, которые, при первом голосе критики, возражения, протеста, склонны требовать партбилет на предмет репрессий. Новый курс должен начаться с того, чтобы в аппарате все почувствовали, снизу доверху, что никто не смеет терроризировать партию.
Совершенно недостаточно, чтобы молодежь повторяла наши формулы. Нужно, чтобы молодежь брала революционные формулы с боем, претворяла их в плоть и кровь, вырабатывала себе собственное мнение, собственное лицо, и была бы способна бороться за собственное мнение с тем мужеством, которое дается искренней убежденностью и независимостью характера. Пассивное послушание, механическое равнение по начальству, безличность, прислужничество, карьеризм — из партии вон! Большевик есть не только человек дисциплины, нет, это человек, который, глубоко сверля, вырабатывает себе в каждом данном случае твердое мнение и мужественно и независимо отстаивает его не только в бою прошв врагов, но и внутри собственной организации. Он сегодня окажется в своей организации в меньшинстве. Он подчиняется, потому что это его партия. Но это, разумеется, не всегда значит, что он не прав. Он, может быть, только ранее других увидел или понял новую задачу или необходимость поворота. Он настойчиво поднимает вопрос и второй раз, и третий, и десятый. Этим он оказывает услугу партии, помогая ей встретить во всеоружии новую задачу, или совершить необходимый поворот без организационных потрясений и фракционных конвульсий.
Да, наша партия не могла бы выполнить своей исторической миссии, если бы она распалась на фракционные группировки. Этого не должно быть, и этого не будет. Этому воспрепятствует партия в целом, как самодеятельный коллектив. Но партия с успехом может справиться с опасностями фракционности только развив, укрепив и упрочив курс на рабочую демократию. Именно аппаратный бюрократизм является одним из важнейших источников фракционности. Он подавляет критику и загоняет недовольство в глубь. Он склонен накладывать ярлык фракции на каждый индивидуальный или коллективный голос критики или предостережения. Механический централизм дополняется неизбежно фракционностью, которая есть в одно и то же время злая карикатура на партийную демократию и грозная политическая опасность.
В ясном понимании всей обстановки партия совершит необходимый поворот со всей твердостью и решительностью, которые вызываются глубиной стоящих перед нами задач. Партия возведет тем самым на более высокую ступень свое революционное единство, как залог того, что она справится с хозяйственными и международными задачами неизмеримого значения.
Я ни в каком смысле не исчерпал вопроса. Я сознательно отказался от рассмотрения многих его существенных сторон, из опасения отнять у вас слишком много времени. Но я надеюсь, что мне удастся вскоре справиться с малярией, которая — сужу по себе — находится в явной оппозиции к новому партийному курсу, и тогда я попытаюсь в более свободной устной речи дополнить и уточнить то, чего не досказал в этом письме.
С товарищеским приветом
8/XII-23 г.
Мне сообщали, будто отдельные товарищи, при оглашении моего письма на районных собраниях, выражали опасение, как бы мои соображения относительно взаимоотношений «старой гвардии» и молодых поколений не были использованы для противопоставления (!) молодежи старикам. Можно смело за глаза поручиться, что такого рода мысль приходит в голову тем товарищам, которые еще два-три месяца тому назад в ужасе отшатывались от самой постановки вопроса о необходимости перемены курса. Во всяком случае, выдвигание на первый план опасений такого рода в данной обстановке и в данный момент может вызываться лишь неправильной оценкой действительных опасностей и их очередности. Нынешнее настроение молодежи, имеющее, как ясно всякому мыслящему члену партии, в высшей степени симптоматический характер, порождено теми самыми методами «штиля», осуждением которых является единогласно принятая резолюция Политбюро. Другими словами, именно «штиль» заключал в себе опасность возрастающей отчужденности между руководящим слоем партии и более молодыми ее членами, т. е. огромным ее большинством. Тенденция партийного аппарата думать и решать за партию ведет о своем развитии к стремлению укрепить авторитет руководящих кругов только на традиции. Уважение к партийной традиции есть, бесспорно, необходимейший составной элемент партийного воспитания и партийной спайки; но этот элемент может быть жизненным и стойким только в том случае, если он постоянно питается и укрепляется самостоятельной и активной проверкой партийной традиции, путем коллективной выработки партийной политики сегодняшнего дня. Без этой активности и самодеятельности уважение к традиции может выродиться в казенную романтику или прямо в голую казенщину, т.е. в форму без содержания. Незачем и говорить, что такого рода связь поколений была бы совершенно недостаточна и неустойчива. Внешним образом она может казаться прочной за пять минут до того, как в ней вскрываются угрожающие щели. Именно здесь лежит опасность аппаратного курса, опирающегося на «штиль» в партии. И поскольку революционно сохранившиеся, не оказенившиеся представители старшего поколения, т.е. — как мы твердо уверены — подавляющее его большинство, отдадут себе ясный отчет относительно охарактеризованной выше опасной перспективы и, став на почву резолюции Политбюро ЦК, приложат все усилия к тому, чтобы помочь партии претворить эту резолюцию в жизнь, постольку исчезнет главный источник возможного противопоставления разных поколений в партии. Те или другие «излишества» или увлечения молодежи по этой линии будет тогда сравнительно легко преодолеть. Но нужно, прежде всего, создать предпосылки для того, чтобы партийная традиция не в аппарате концентрировалась, а жила и обновлялась в живом опыте партии. Этим самым будет избегнута и другая опасность: расщепления самого старшего поколения на «аппаратные», т.е. пригодные к поддержанию «штиля», и неаппаратные элементы. Незачем говорить, что аппарат партии, т. е. ее организационный костяк, выйдя из самодовлеющей Замкнутости, не ослабнет, а окрепнет. О том же, что нам необходим мощный централизованный аппарат, в нашей партии не может быть двух мнений.
Можно еще, пожалуй, возразить, что приведенная в письме ссылка на аппаратное перерождение социал-демократии неправильна, — в виду глубокого различия эпох: тогдашней застойно-реформистской, и нынешней революционной. Разумеется, пример есть только пример, а никак не тождество. Однако же, это огульное противопоставление эпох само по себе еще ничего не решает. Не даром же мы указываем на опасности нэпа, тесно связанные с затяжным характером международной революции. Повседневная государственно-практическая работа наша, все более детализированная и специализированная, таит в себе, как указано в резолюции ЦК, опасности сужения горизонта, т.е. оппортунистического перерождения. Совершенно очевидно, что эти опасности становятся тем более серьезными, чем более партийное руководство заменяется замкнутым «секретарским» командованием. Мы были бы плохими революционерами, если бы надеялись на то, что со всеми трудностями и, прежде всего, с внутренними, нам поможет справиться «революционный характер эпохи». Надо как следует быть помочь «эпохе» правильным осуществлением нового партийного курса единогласно провозглашенного Политбюро ЦК.
В заключение еще одно замечание. Месяца два-три тому назад, когда вопросы, составляющие предмет нынешней дискуссии, только вносились, так сказать, в порядок дня партии, некоторые ответственные провинциальные товарищи склонны были снисходительно пожимать плечами: это, мол, все московские выдумки, в провинции все благополучно. И сейчас в кое-каких корреспонденциях из провинции слышится та же нота. Противопоставление зараженной или взбаламученной Москвы спокойной и разумной провинции представляет собою не что иное, как яркое выражение того же бюрократизма, хотя бы и провинциального издания. На самом деле московская организация нашей партии является самой обширной, наиболее богатой силами и наиболее жизненной. Даже в самые глухие моменты так называемого «штиля» (словечко очень выразительное, и не миновать ему войти в нашу партийную историю!) в московской организации самостоятельная жизнь и активность все же были выше, чем где бы то ни было. Если Москва сейчас чем-нибудь отличается от других пунктов, так только тем, что она взяла на себя инициативу пересмотра партийного курса. Это не минус ее, а заслуга. Вся партия пройдет, вслед за Москвою, через необходимую стадию переоценки кое-каких ценностей истекшего периода. Чем меньше провинциальный партийный аппарат будет этому противиться, тем более планомерно провинциальные организации пройдут через неизбежную и прогрессивную стадию критики и самокритики. Партия пожнет
