меня? Или повторить громче?
– Да, да, – произнес тот убитым голосом. – Слышу. Просто… просто это несправедливо.
– Очередное мудрое прозрение от мистера Этика, – сказал мистер Мид. – Мир несправедлив. Браво. С нетерпением жду продолжений. Возможно, ты заметил: как ни странно, небо голубое. Предметы падают преимущественно вниз. Богачи могут делать все, что хотят. Политики лгут. А…
– Довольно, – мягко прервал его Эдвин. – Вы победили, к чему покровительственный тон? Вам явно нравится то, что случилось.
– О да, – ответил мистер Мид. – Нравится. Но не то, о чем ты подумал. Мне нравится, что не все гладко в Счастливии. Что мир – по-прежнему гадкий и грязный. Так и должно быть: редакторы мечтают убить авторов, авторы – издателей. Это, – он задумался, подбирая слово, – это вдохновляет.
Мистер Этик медленно поднялся на ноги.
– Так ты не сдашь меня копам?
– Копам? Боже упаси. Скорее, прочитаю новую глупость от Тупака Суаре. Лучше скажи, ты по-прежнему предпочитаешь светлый коньяк ореховому бренди? Да? Что за мещанство. Ну-ка… – И он, держа в одной руке ломик, оглядел бар. – А, вот он. «Олсон». Лучший норвежский коньяк из подземелий Осло. Что скажешь?
Эдвин и мистер Этик переглянулись. Каждый пытался оценить обстановку, но никто не хотел делать первый шаг.
– Спасибо, я не буду, – как-то слишком небрежно сказал Эдвин. – Я, пожалуй, пойду. А вы посидите, поговорите о былых деньках, расскажете друг другу пару историй из жизни. Может, напьетесь и расчувствуетесь. Увидимся как-нибудь. – И он направился к выходу, сунув руки в карманы и разве что не насвистывая.
– Не торопись, – сказал мистер Мид. Эдвин замер на полпути. – Ты не сказал мне сколько.
– Что?
– Сколько нужно? Сколько с тебя запросили?
– За убийство Тупака Суаре? Пятьдесят тысяч. К сожалению, не хватает самую малость.
Мистер Мид кивнул.
– И как это с точки зрения этики? Ты считаешь, что поступаешь правильно, заказывая убийство всеми любимого автора?
– Я не разбираюсь в этике. Но считаю, что это правильно. – Эдвин не понимал, к чему тот клонит.
– А давай спросим специалиста. Что скажешь, Боб?
Мистер Этик сутулился над бокалом коньяка, держа его обеими руками, и не слышал вопроса.
– Что? В ушах еще звенит.
– Этично ли убивать Тупака Суаре?
– По обстоятельствам, – задумчиво ответил мистер Этик, но тут же воодушевился. – Зависит от того, какой точки зрения вы придерживаетесь – кантовской или прагматической. «Верши правосудие, даже если ад торжествует» – или «Великое добро для великих масс». Несомненно, мистер Суаре осчастливил много народу.
Все молча обдумали его слова.
– В этом вопросе я согласен с Кантом, – сказал Эдвин.
– Я тоже, – сказал мистер Этик. – Надо прикончить этого мудака. Я внесу лепту в твой смертоносный фонд. У меня… – он порылся в карманах и обнаружил пригоршню мелочи, – восемьдесят девять центов. Может показаться, что этого мало, но количество денег нужно соизмерять с моральным вкладом. Это ведь все, что у меня есть.
– Итого, – сказал Эдвин, подсчитывая, – нужно еще где-то сорок девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов и десять центов. Десять центов я наскребу. Остальное… как вы, мистер Мид?
Тот очень долго молчал. А когда наконец заговорил, то, как обычно, начал издалека.
– Роберт Льюис, – сказал он и снова замолчал. – Роберт Льюис. Так звали пилота «Энолы Гей». Капитан Роберт А. Льюис. Этот человек сбросил бомбу на Хиросиму 6 августа 1945-го. И знаете, какова была его первая реакция? Знаете, что он сказал, увидев слепящий свет и клубящееся облако? Он сказал: «Господи, что мы наделали?» Примерно так я себя и чувствую. Я опубликовал книгу Тупака Суаре, разрекламировал ее, как только она стала бестселлером, я переоформлял и перепродавал сотни ее разновидностей. А теперь думаю: «Господи, что мы наделали? Что мы выпустили в мир?» И теперь вы просите меня присоединиться к вашему крестовому походу. Помочь вам избавиться от Тупака Суаре. – Лёон последний раз затянулся и погасил сигарету в черепаховой зеленой пепельнице, украшенной золотыми листьями. – Давайте. Давайте прикончим его.
От радости Эдвину хотелось подпрыгнуть и завопить, но хорошее воспитание взяло верх, и он предпочел важно кивнуть.
Всеобщее внимание переключилось на сейф за мини-баром.
– Значит, код – «постмодернистские изыски»?»
– Нет, – сказал мистер Мид. – «Дети слов». Слов, понимаешь?
– А… – Эдвин сделал вид, что ему смешно. Вот он, фиглярский юмор бэби-бумеров, – с ним ничто не сравнится.
– Но сейф я не открою, – продолжал Мид. – Пятьдесят штук? С ума сошли. Что я вам, денежный мешок?
