Да уж, хорошо бы и впрямь не сесть в лужу… Дрожащими руками Камерин открыла дверцу шкафчика из нержавеющей стали. Внутри лежали аккуратные стопки чистой медицинской одежды со следами многих стирок.
— Как видишь, одежда не новая: хирурги сверху расщедрились. Хотите быть патологоанатомом, мисс Махони? Вот вам первый урок: привыкайте к подержанным вещам. В подвал отправляют не только трупы, но и все остальное.
Камерин натянула зеленые бахилы поверх кроссовок, влезла в халат, завязала фартук и надела перчатки. Бен молча протянул ей шапочку хирурга, похожую на шапочку для душа, и Камерин торопливо заправила под нее волосы. Отец надевал фартук. Бен, довольный тем, что уболтал Мура, кажется, улыбался — под маской не разберешь. Он подмигнул, и Камерин подмигнула в ответ.
— Бен, включи-ка музыку. Что-нибудь, подходящее к случаю. Поставь-ка мне… — Доктор Мур уперся взглядом в потолок. — …«Богему».
Бен направился к ящику, перед которым стояла Камерин, и она торопливо отодвинулась в сторонку.
— Он без музыки работать не в состоянии, — пробормотал Бен. — Слушал бы что-нибудь для поднятия настроения, а не наоборот!
— Бен, ты что-то сказал? — спросил доктор Мур.
— Нет, ничего, я Пуччини ищу. — Бен нашел в куче дисков нужный, сунул его в проигрыватель и перешел на заговорщицкий шепот: — Терпеть не могу это пиликанье. Лучше бы «Мулен Руж» поставил!
Он нажал на кнопку, и звуки итальянской речи расплылись по воздуху, как затейливые струйки дыма.
— «Переход через Красное море бросает меня в дрожь…», — напевал Мур, стоя возле стола, на котором лежала Рейчел. — Марсель говорит: «…кажется, вода сочится сквозь меня, капля за каплей».
Мур театральным движением расстегнул молнию на мешке.
— Очень кстати!
Внезапно дверь распахнулась. Вошли шериф Джекобс и Кроули, оба в джинсах и форменных рубашках. Переобуться полицейские не успели — толстые подошвы запыленных ботинок поскрипывали на плитках пола.
— Наконец-то! — воскликнул Мур.
— Извините. Я беседовал с Бюро расследований штата Колорадо, — невозмутимо ответил шериф: превратности службы не влияли на его спокойствие. — Наш городок к убийствам не привык, так что я любой помощи рад.
Джекобс приложил руку к фуражке с вышитой золотом звездой шерифа.
— Добрый день, Камерин и Патрик. Давненько мы не делали вскрытия по делу об убийстве, — обратился он к коронеру. — Я уже все забыл.
— Да и я тоже, — согласился отец.
— Всю дорогу Кроули рассказывал мне, что к чему — он не раз присутствовал на таких вскрытиях.
Джастин коротко кивнул, посмотрел на Камерин и улыбнулся. Она отвернулась, приняв нарочито непроницаемый вид, чтобы ее лицо осталось для Джастина такой же загадкой, как содержание итальянской оперы.
— Мы ничего не пропустили? — спросил Джастин, оглядывая остальных.
— Ничего, кроме моей попытки выставить Камерин за дверь, — проворчал Мур. — Мы как раз собираемся приступить к делу. Переодеваться будете?
— Сегодня только халаты наденем, — ответил Джекобс. — Займемся снимками и упаковкой улик.
Крохотные глазки Мура уставились на Кроули.
— Ты новичок? Что-то многовато вас сегодня. Тебя Джастин зовут? С Камерин познакомился?
Джастин кивнул.
— Да, мы встречались.
— Мисс Махони впервые присутствует на вскрытии, так что держитесь вместе.
Джастин наклонил голову, прислушиваясь:
— Это Пуччини? Рудольф сейчас споет мое любимое… — Прикрыв глаза, он продекламировал: — «Любовь подобна очагу, в котором быстро все сгорает». Прелестно!
— О, знаток оперы? — Мур заметно смягчился. — Итальянский знаешь?
— Не очень. У меня мама — итальянка, я немного понимаю, но говорить толком не могу.
Джастин понимает по-итальянски! Кто бы мог подумать! Притворившись, что разглаживает складку на брюках, Камерин украдкой глянула на Кроули: он надевал одноразовый халат. Джастин и Джекобс отошли от тела, а Бен, Патрик и доктор Мур сгрудились вокруг секционного стола.
Пора было начинать вскрытие, но никто не двигался с места.
Доктор Мур взмахнул рукой:
— Махони, приступай! Вся команда в сборе. Начали!
Патрик прокашлялся. Для остальных он выглядел вполне уверенно, но Камерин слишком хорошо его знала: отец нервничал.
— Ладно. Камми, первое, что мы делаем — вытаскиваем покойника из мешка и перекладываем на секционный стол. Второе — это очень важно — проверяем мешок. Скорее всего, там ничего не осталось, но на всякий случай надо посмотреть.
— Если тело правильно упаковали на месте преступления, то в мешке должно быть чисто, — вставил доктор Мур.
— При всем старании без ошибок не обходится. Проверять нужно всегда. — Патрик обращался непосредственно к Камерин, словно кроме них двоих в прозекторской никого не было.
На счет «три» Бен, Камерин и Патрик вытянули завернутое в простыню тело на стол и осмотрели мешок: пусто. Когда простыню раскрыли, у Камерин к горлу подступила тошнота: нос, щеки и подбородок Рейчел порозовели, будто от загара, но кожа на лбу оставалась мертвенно-белой. Нос расплющился. К волосам прилипли хрупкие, как крылышки мотылька, листочки. В одной из прядей запуталась веточка. Простыню вытащили из-под тела, лежащего на спине. Оно неуклюже покачивалось на стянутых за спиной руках. Вытянутые стопы создавали впечатление, что Рейчел стоит на цыпочках.
— Лицо порозовело от посмертного прилива крови, — объяснил отец.
— Я знаю: кровь собирается в самой нижней точке. Значит, Рейчел положили на живот сразу после убийства, — прошептала Камерин.
Патрик откинул прядку волос с лица Рейчел. Язык высунулся изо рта, как голова черепахи из панциря — такой же сухой и кожистый. Запавшие глаза бессмысленно таращились. Запаха разложения не чувствовалось, однако вид смерти ни с чем не спутаешь — особенно ничего не выражающий, пустой взгляд.
«Кто же тебя так?» — мысленно спросила Камерин. В невидящих глазах подруги ответа не находилось.
Ей вспомнился фильм, в котором следователь обладал загадочной способностью снимать с глаз жертвы изображение предсмертного события и выводить картинку на экран. Камерин отдала бы все на свете за необычный дар.
Она придвинулась поближе: ее тянуло прикоснуться к Рейчел, и в то же время хотелось отойти подальше. Пальцы Камерин застыли в воздухе над предплечьем подруги и сами по себе опустились на обнаженную, покрытую веснушками кожу — твердую и холодную на ощупь, даже сквозь хирургические перчатки.
«Почему ты? — молча спросила Камерин. — На твоем месте могла оказаться любая девчонка из Сильвертона, даже я».
Склонившись ниже, Камерин увидела свое бледное отражение в радужке глаза Рейчел.
— Камми!
Камерин вскинула голову — отец что-то говорил ей.
— Что?
