– Почему жаль? – Он был единственным ребенком в семье и не приобрел способности скучать и тосковать по другому человеку. Его мать бросила отца, когда Сэм был еще ребенком. – О том, чего нет, тосковать не приходится.
Райли покачала головой:
– Не думаю, что ты прав.
Эта женщина особенная, подумал он и пошутил:
– Ты переспоришь и Господа Бога, верно?
Смешинки плясали в ее глазах, когда она ответила:
– Все зависит от того, какой точки зрения Он придерживается.
Сэм рассмеялся и покачал головой:
– Послушай, мне не хочется обременять тебя, но поскольку ты настояла на сегодняшней поездке…
Райли встала, готовая выйти раньше, чем он закончит свое предложение.
– Не надо лишних слов. Разумеется, я довезу до дома тебя и Спящую красавицу. – Она огляделась, пытаясь отыскать хозяев дома. – Только дай мне попрощаться с Эндрю или Розой.
Сэм тоже не собирался покидать этот дом без соблюдения того же этикета.
– Ты полагаешь, Макинтайр, что я уйду не попрощавшись?
– Никогда не задумывалась об этом, – ответила Райли, подняв руку, как будто давала клятву.
Когда Райли отъехала от дома Эндрю вместе с Сэмом и его дочерью, в ее ушах еще звучал хор прощаний. Ее охватило чувство удовлетворенности и неясного ожидания.
– Ты понимаешь, – вернулся Сэм к прежней теме, – что если бы позволила мне ехать в гости в моей машине, то могла бы продолжить застолье.
– Набирать вес? Нет, это исключено, – успокоила его Райли. – Ты дал мне повод уехать до того, как я поправилась бы еще на пять фунтов. Возможно, ты не заметил, – продолжила она, затормозив на желтый свет светофора, – но Эндрю трудно отказать, особенно когда еда, которую он готовит, так вкусна.
– Я заметил.
«Я заметил также много других вещей», – подумал он, тайком наблюдая за ее профилем.
Он с Макинтайр были напарниками. Работали вместе и нуждались в том, чтобы их мозги были ясны, а судьбы не переплетались.
Он знал это и все же…
Сэм заставил себя сосредоточиться на том, что она говорит.
– Удивительно, что в Авроре не самые толстые полицейские страны. Слава богу, каждый член нашей семьи соответствует физическим и профессиональным кондициям. – Она мысленно взяла обязательство заняться гимнастикой при первом удобном случае. Ей придется добавить специальный комплекс упражнений к своим тренировкам. – Иначе, настигнув преступников, мы расплющили бы их своим весом, вместо того чтобы задержать.
Вообразив эту картину, Сэм рассмеялся.
– Графство сэкономило бы кучу денег на судебных издержках, – предположил он.
Райли видела, что их жилой комплекс уже близко. Неужели приехали? Как получилось, что обратная поездка оказалась гораздо короче? Она могла бы поклясться, что они добрались сюда в мгновение ока.
– Пожалуйста, не говори этого в присутствии Эндрю, – взмолилась она. – Он использует твою версию для того, чтобы заставить нас есть еще больше.
– Я запечатаю свои уста, – пообещал Сэм, когда Райли направила свою машину к месту парковки для гостей.
– Господи, надеюсь, этого не понадобится.
Как это вырвалось у нее? Как, черт возьми, она допустила это? – ругала себя Райли. Если сомневаешься, попробуй отвлечься. Она переняла это довольно необычное правило от своего отца.
– Хм, я помогу тебе с Лайзой, – вызвалась Райли и быстро вышла из машины, прежде чем Сэм смог что-нибудь сказать.
Она открыла дверцу заднего сиденья и отстегнула Лайзу от автокресла до того, как это сделал отец. Сэм отступил, наблюдая за ней.
Остро чувствуя присутствие Вьятта, Райли не представляла, что происходит в его голове. Возможно, это и лучше.
Она осторожно взяла на руки спящую девочку.
– Открой входную дверь, – попросила она Вьятта.
Сэм не видел оснований спорить с ней или настаивать на том, что именно он должен заботиться о Лайзе, тем более зная, что Райли все равно выиграет спор.
Следуя впереди, он вынул ключ.
– Почему, когда мы были в академии, я не замечал в тебе этого стремления брать на себя ответственность?
Тогда они были друзьями, и дальше этого их отношения не продвинулись.
– Возможно, из-за того, что тебя всегда окружали страстные салаги женского пола, добивавшиеся твоего внимания, – высказала она догадку.
Сэм вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Время, проведенное в академии, обратилось в смутное пятно, будто прожил его кто-то другой.
– Что-то не припоминаю страстных салаг, – откликнулся он невинным тоном.
Райли предполагала такую забывчивость.
– Еще рано для болезни Альцгеймера, – пошутила она.
Сэм распахнул перед Райли дверь квартиры. Она вошла первой. За ней проследовал Сэм и включил свет.
– Спасибо, – пробурчала она, направившись в гостиную.
Повернув налево, Райли прошла в комнату для гостей, ставшую теперь спальней для Лайзы. Комната за несколько последних недель изменилась, и большей частью благодаря тому, что Райли подобрала для девочки различные вещи. Не хотела отставать от нее и Бренда, задаривая Лайзу игрушками. Теперь это, безусловно, была комната, принадлежавшая маленькой девочке.
Уложив Лайзу в кровать, Райли задумалась, стоит ли спящую девочку переодевать в пижаму. Через мгновение она отказалась от такого намерения. Ничего страшного, если одну ночь девочка поспит в одежде. Стоит разбудить ее, и угомонить будет трудно. Сэм вряд ли порадуется бессонной ночи.
Сняв с Лайзы туфельки, Райли укрыла ее пледом и позволила малышке безмятежно спать.
Сэм стоял посреди комнаты, наблюдая за Райли, и чувствовал себя лишним, но не настолько, чтобы заменить напарницу.
– Ты не собираешься надеть на нее пижаму? – полюбопытствовал он.
Райли замотала головой, отступая от кроватки под балдахином.
– Лайза может проснуться. Не стоит ее беспокоить, – сказала она Сэму. Собираясь покинуть комнату, Райли заметила, что Вьятт вместо того, чтобы выключить свет, уменьшил его яркость до слабого свечения.
– Лайза боится темноты, – объяснил он.
– Я тоже долгое время боялась, – сказала Райли.
И не стала добавлять, что сразу после убийства Санчеса страх вернулся к ней, и она спала с включенным светом. Так продолжалось до прошлой недели. К этому времени потребность в освещении каждого угла исчезла столь же таинственно, как появилась.
– Мне не позволяли бояться, – откликнулся Сэм.
Райли остановилась рядом с входной дверью и повернулась к нему.
– Не позволяли? – спросила она недоверчиво. Какое отношение может иметь к этому чье-либо разрешение?
– Отец говорил, что оставлять свет в комнате, когда лежишь в постели, – напрасная трата электричества. Он утверждал, что в темноте нет ничего такого, чего нет при свете.
Слава богу, что у нее была понимающая мать.
– Как ты справлялся с этим?
– Десять лет спал с бейсбольной битой, – произнес он, улыбнувшись уголком рта.
