стороны.
Хотя слава опытного бойца, которой пользовался дон Рафаэль, заставляла их соблюдать крайнюю осторожность, однако сначала они принялись за дело довольно добросовестно. Но мало-помалу, когда первый жар остыл, у всех почти в одно и то же время появилась одна мысль. Они знали, с какой ловкостью и быстротой полковник расправился с двумя их товарищами часовыми, — и сообразили, что напрасно так ослабили свои силы, разделившись попарно. Но поскольку нечего было и думать вернуться на сборный пункт раньше назначенного времени, чтобы сохранить хотя наружный вид, то они продолжали свои поиски, спустя рукава.
— Caramba! — сказал Пепе Лобос своему товарищу. — Этот прекрасный лунный свет наводит меня на мысль…
— Что полковник может увидеть нас? — подхватил другой.
— Ну да! Проклятого полковника нам все равно не отыскать, и я думаю, что при таком прекрасном свете ты сможешь показать мне то, что давно обещал, именно способ выиграть в ландскнехт; кстати, у меня в кармане новая колода карт.
— Знаешь, эта штука лучше удается с игранными картами. Ну, да уж чтобы услужить тебе, и так как ты правильно заметил, что этого проклятого полковника нельзя отыскать, — я согласен исполнить твою просьбу, только просидим не больше нескольких минут.
Выбрав освещенное луною место, бандиты уселись на мху; Пепе Лобос вытащил из кармана колоду карт, и началось обучение, которое благодаря рвению учителя и непонятливости ученика так затянулось, что полковник мог быть совершенно спокоен по крайней мере относительно этих двух.
Между тем еще двое бандитов тоже прекратили поиски.
— Так это верно, Суарес, — сказал один из них своему напарнику Пачеко, — что наш капитан назначил пятьсот пиастров награды тому, кто доставит ему полковника живым.
— Да, пятьсот пиастров, а ведь это деньги, — отвечал другой.
— А обещал ли капитан дать что-нибудь тому, кто вернется искалеченным, а полковника все-таки не захватит? — снова спросил первый.
— Нет, этого я знаю.
— Слушай, друг Суарес, ты человек семейный, а я холост; поэтому было бы несправедливо с моей стороны лишать тебя награды в пятьсот пиастров. Как добрый товарищ, я предоставляю тебе случай захватить бешеного полковника, который запросто сбрасывает наземь всадника, словно апельсинную корку.
С этими словами Пачеко растянулся на траве.
— Я не спал две ночи, — прибавил он, — и падаю от усталости; когда поймаешь эту птицу, не забудь разбудить меня, иначе я просплю три дня подряд.
— Трус! — отвечал Суарес. — Я один получу всю награду.
Суарес еще не успел уйти, как его товарищ уже храпел.
Таким образом, из десяти человек трое фактически отказались от поисков, когда в другой части леса происходил следующий разговор между третьей парой бандитов.
— Проклятый лунный свет! — сказал один. — Полковник живо заметит нас.
— Верно, и очень жаль, потому что он тотчас скроется! — отвечал другой.
— Гм! Кажется, он совсем не любитель спасаться бегством!
— Ты видел, как он шмякнул об землю бедного Панхито возле Дель-Валле?
— Хвала Деве Марии! Я еще дрожу при воспоминании об этом! Ты ничего не слышал?
Оба бандита стали опасливо прислушиваться.
Тревога оказалась ложной; но так как оба невольно обнаружили свой страх перед грозным полковником и, таким образом, сбросили маску мужества, то, оставив ложный стыд, решили они отправиться прямо на сборный пункт.
Остальные продолжали свои поиски так небрежно, что три или четыре часа спустя из десяти всадников восемь снова находились на прогалине, никого не найдя в окрестностях.
Что касается двоих не явившихся к условленному времени, то причину их отсутствия объяснить нетрудно.
Решившийся единолично заслужить обещанную награду Суарес вскоре сообразил, что если его холостой напарник так заботится о своей жизни, то ему, отцу семейства, и подавно следует позаботиться о своей. Радуясь случаю представить доказательство своей отваги так, чтобы это ему ничего не стоило, он прилег на траве, шагов за сто от Пачеко, решив позднее разбудить его и обвинить в трусости. К несчастью, он не рассчитывал на посещение одного гостя, именно сна, и притом столь же крепкого, как у Пачеко. Естественно поэтому, что оба не явились на сборный пункт, и товарищи, напрасно прождав их долгое время, решили без них приступить к новому совещанию. Пепе Лобос заговорил первый.
— Суарес и Пачеко никогда не вернутся, — сказал он, — очевидно, полковник заколол их или придушил без шума, как бедного Панхито.
— Отсутствие наших друзей, — сказал другой, — ясно доказывает, что полковник еще не покинул своего убежища в лесу. Как только наступит утро, мы отыщем следы его лошади и узнаем, в каком месте он свернул с дороги. Что вы думаете об этом предложении?
Все согласились, и Пепе Лобос предложил:
— Давайте прежде всего подумаем о мести, и к черту награду в пятьсот пиастров; убьем полковника, и баста!
— Может быть, капитан отсчитает за это половину суммы, — предположил один из бандитов.
— Как только мы отыщем место, где он свернул в лес, разделимся на два отряда по четыре человека в каждом; один пойдет по направлению к Остуте, другой от Остуты к дороге, ведущей через лес; таким образом мы окружим молодца, и первый, кто его увидит, пусть стреляет, как в бешеную собаку; если в нем сохранятся хоть малейшие признаки жизни, когда мы принесем его в лагерь, то награда наша.
Это мнение Пепе Лобоса безоговорочно одобрили и решили с наступлением дня приняться за поиски следов.
Восход солнца не заставил ожидать себя так долго, как Суарес и Пачеко, которые все еще спали, и лишь только первые лучи солнца позолотили верхушки пальм, бандиты принялись за работу. Работа была нелегкая; следы одиннадцати лошадей все были почти одинаковы, и европеец ни за что не разобрал бы в числе их следы какой-нибудь одной лошади; но для мексиканских вакеро это оказалось лишь делом терпения и времени.
В самом деле, не более чем в полчаса Пепе Лобос отыскал то, что требовалось; его свист тотчас собрал всех остальных. В массе следов, среди которых каждый тотчас распознал следы своей лошади, оказались отпечатки подков, направленные в сторону; это обстоятельство, а также помятая трава на краю дороги и, в особенности, сломанная на высоте плеча всадника ветка сассафраса вполне убедили бандитов, что полковник свернул с дороги именно здесь.
В это время через брод переправлялся отряд, посланный Арройо на поиски полковника; через несколько минут он достиг левого берега реки и здесь остановился при виде четырех всадников, тоже подъезжавших к реке.
Это были те четверо, которые, по совету Пепе Лобоса, намеревались отыскивать следы полковника, начиная от реки до дороги из Гуахуапана.
Оба отряда встретились, и предводитель вновь прибывших всадников, старый, известный своей военной опытностью солдат, одобрил идею Пепе Лобоса. Он отделил еще группу из пяти всадников, которой поручил пересечь лес наискось, и сам с остальными пятью отправился в противоположном направлении.
Теперь бандитов возглавил опытный предводитель; он снова вдохнул в них мужество, и с этого момента положение дона Рафаэля начало представляться почти безнадежным: лучшим выходом для него было предпочесть геройскую смерть в неравном бою позорному плену и в конечном итоге бесславной гибели от руки презренного Арройо.
Глава XII. ВОЗМЕЗДИЕ
Солнечные лучи проникли сквозь листву и разбудили дона Рафаэля. Проснувшись, он почувствовал, что все его тело затекло вследствие неудобного положения. Он поспешил отвязаться от
